Мокрый мир

– На кой черт это Галлю?

«Союз трона и алтаря, – подумал Дамбли, – вот на кой».

– Культисты! Чем они лучше клановцев?

– Дай им волю, так своего Распятого на мачту прибьют, а на трюм-рей Птицу посадят!

– Так и до судовой часовни докатимся!

Адмирал хлопнул кулаком по столу, и все затихли. Взгляд серых болезненных глаз остановился на Дамбли, потом поднялся выше, адмирал качнул кустистыми бровями и просиял:

– Наконец-то!

На столе была разложена карта, но ее тут же скрутили, когда стали подавать угощения. Окорок в витках кружевной бумаги, златокожие каплуны в вине, свинина в горчице, заливное из речного языка и тюрбо, рубленый соленый лосось, свежие устрицы, сваренные вкрутую яйца, приправленные шафраном, мягкий сыр, твердый сыр…

Адмирал поднял бокал.

– Мистер Дамбли, надеюсь, вы не против застольных служебных разговоров?

Казначей заверил, что нет. Отпил из предложенного бокала. Он предпочитал односолодовый виски, но сойдет и вино. Легкий напиток освежал горло, приятно пощипывал язык.

Застучали, задвигались тарелки, миски и блюда. Офицеры щедро отламывали, откусывали, макали в соусы – уксусный с корицей, щавелевый, горчичный, апельсиновый, лимонный, виноградный – и добросовестно жевали. Адмирал небрежно швырял пустые устричные раковины в тарелку. Дамбли вспомнил отвратное варево, болтушку из нечищеной рыбы, водорослей и лука, которым кормили солдат. Служба в армии была единственной возможностью достичь чего-то большего, чем ловля трески на дырявом боте, она была нижней перекладиной лестницы, за которую можно схватиться и карабкаться, карабкаться, карабкаться – если хватит сил. У Дамбли хватило: под ногами осталось много перекладин.

Сквозь чавканье снова зазвучали голоса. Чтобы не портить аппетит разговорами о грядущем, вспоминали выигранные сражения. Дамбли слушал вполуха: пираты догоняли корабли Полиса, идущие обратным клином, равнялись с концевым судном – и получали ядрами по мачтам, собирали повреждения, и был бой в темноте, и была безоговорочная победа полисцев… «Обычное дело. Преувеличивай свои успехи и скрывай потери».

Палубу качнуло, и миска с соусом упала на колени Любуура. Воевода глянул на испачканные шаровары, дернул огромными плечами и потянулся за каплуном. Командующий калькуттским флотом ел медленно, деревянными движениями, чтобы не испортить костюм из сливового бархата с широкими рукавами и богатой отделкой.

Дамбли почти не шевелился, поднималась и опускалась только рука с бокалом. Какое-то время он не мешал разговору военных. Слушал о скорых повышениях, о мизерном жалованье, которое офицеры не получают месяцами (косые взгляды в его сторону), о лаках Гарри Придонного, которых не хватило на все корабли…

– Господа, извините, что перебиваю, – сказал казначей. – Не мне вас учить искусству речного боя, но флот и армия – инструмент государства. Поэтому хочу, нет, вынужден отчасти вернуться к вопросам, которые решались на военном совете… Нельзя ли закончить войну на Реке? Не вовлекая, так сказать, сушу?

– Вы о Кольце? – хмыкнул генерал с длинным тусклым лицом. – Беспокоитесь о рыбарях?

Дамбли представил рой бомбардирских кораблей, без устали метающих бомбы в стены крепости, в тесно сгрудившиеся рыбацкие лачуги, увидел, как падают печные трубы, как вспыхивает от жара кровельный плавник, как чумазые дети, шустрые рыбные скелетики, ищут в этом аду руки взрослых, черные, обуглившиеся руки, – и сказал:

– Я беспокоюсь о нашем городе. Полис – это не только Оазис.

Замолчав, Дамбли понял, что верит в это… гордится этим. Странное чувство.

Но можно ли выветрить из головы слово «предательство»? Не сказанное, но повисшее в воздухе во дворике здания, которое Галль хотел превратить в склад контрабандных товаров.

– Куда побегут ваши рыбари, если сражение докатится до берега? Их пустят в город?

Адмирал Крэдок приложился к бокалу. Офицеры встрепенулись, будто открытые перед жителями Кольца городские ворота, открытые даже только в домыслах, уязвили их гордость.

– Да эта рвань встретит пиратов с распростертыми объятиями! Побросают свои сети и побегут грабить!

– Так и есть!

– Голозадые предатели! «Сельдяной» флот!

Дамбли потер пальцем правую залысину, опомнился и убрал руку. У него вспотели ладони.

– Вы говорите о людях, которые нас кормят, – сказал Лидс, и Дамбли посмотрел на него с благодарностью. – Которые сейчас на наших палубах, которые завтра пойдут с нами в бой, оставив, как и мы, на берегу семьи.

– Кормят нас! – фыркнул Фицрой, в глазах генерала вспыхнули искры.

Напыщенность, заносчивость и желчь. Ничего нового. Это приходит с властью, рано или поздно. А что уходит? Чем приходится платить? Непринужденностью, веселостью, радостью – самыми большими врагами власти.

– Именно так, – спокойно ответил Лидс.

Дамбли воспользовался заминкой.