Моё солнечное наваждение

— Я подожду на улице, — кивнул в сторону выхода Герман и выбрался на свежий воздух. Вдохнул прохладу, пахнущую прелой осенью, смогом, рекой. Темноту ночи прорезала лишь скудная иллюминация спального района и фары проезжих автомобилей.

На крыльце стояла группка хмельных ребят. Громкие разговоры сменялись взрывами смеха. Всё тот же бездомный пёс разлёгся неподалёку, лишь одним глазом прилядывая за происходящим. У круглосуточного ларька с шаурмой крутилась молодёжь, ожидая своей очереди за «деликатесом». Молодым здоровым организмам требовалось питание, и было плевать на качество еды.

Герман глянул на часы, с того момента, как он вышел за порог клуба, прошло не меньше двадцати минут, за это время можно не только попрощаться с друзьями, но и убраться в хлам от парочки коктейлей.

Он вернулся в полутёмное помещение, где так же гудела музыка, напивались молодые организмы, шатались начинавшие трезветь, тискались по углам парочки. За столом сидела Лана-Светлана, так же как в гостиной Германа, закинув ногу на ногу, и любезничала с парнем, недавно разговаривающим с розовой башкой.

— Ой, — пискнула Лана-Светлана, увидев Германа.

Что-то в этом «Ой» было не так. Подозрительное было.

— Ярина где?

— Не видела, — излишне бодро ответил гибрид Винни Пуха и лягушонка.

Герман быстро просканировал полукруглые диваны, вокруг стола, пару стульев, сумочки Ярины не нашлось — значит, забрала. Не то чтобы он знал, какая именно у неё сумочка, просто мог поклясться, не из освежёванного зверя дверьмантина подвального производства.

Он быстро развернулся, отправился в коридор, ведущий в уборные, две минуты ушло на сомнения, потом просто открыл дверь с изображением дамочки в шляпе, проигнорировал возмущённые писки девчонок. Отметил краем глаза, что одна уселась в углу, вытянув ноги, короткое платье задралось, демонстрируя край хлопковых трусов.

— Ярина? — спросил он громко. — Ярина?!

Тишина была ему ответом и глупое девчачье хихиканье.

Телефон молчал, Герман начинал беситься. Вышел на улицу, прошёлся вокруг клуба, вернулся в полутёмный зал, ещё раз заглянул в уборную. Потом впился взглядом в тупиковый коридор с комнатами для привата.

Твою мать! Там, в темноте жались подружки Ярины. Аня отправилась домой на такси, Лана-Светлана осталась за столом, в коридоре глазели прямо на Германа Дарья и Иришка — так они представились несколькими часами ранее.

Мимо пролетел зелёный вихрь, неуклюже переставляя толстенькие ножки в нейлоне, подскочил к подружкам, начал отчаянно жестикулировать, не обращая внимания на Германа. Когда он подошёл, предстал во весь рост перед едва не подпрыгивающей толстушкой, та присела от неожиданности и попыталась ретироваться.

— Ярина где? — отчеканил Герман, хватая за локоть Лану-Светлану.

— Не знаю! — завизжала она в ответ.

— Лучше сказать по-хорошему, — предупредил он, понимая, что пугает девчонку до усрачки. — Ну?!

Курносый нос сморщился, губы приоткрылись возмущённой буквой «о», ноги задёргались, засеменили на месте. Мясистое тельце в зелёном попыталось вырваться.

— Говори! — повторил Герман, кинув взгляд на подружек, одна из которых медленно пятилась, а вторая косилась на ближайшую дверь, показывая едва заметные знаки рукой в сторону той же двери.

Твою мать! Твою мать! Мать твою!

Большего не нужно. Он резко выпустил толстушку, та от неожиданности покачнулась, едва не упав. Герману было безразлично, даже если бы её размазало по полу до кашеобразного состояния.

Он сделал единственный шаг в сторону двери, крутанул ручку со всей силы, одновременно ударяя в полотно. Владельцы заведения не позаботились о приличных замках и крепких дверях привата. Сделанная из говна и палок дверь распахнулась, демонстрируя копошащееся нечто на широком помосте, закиданном подушками и покрывалами. Пахло кальянной смесью, похотью, пылью.

— Ярина?! — Герман, не думая, сделал шаг к помосту, услышав сдавленный писк, больше похожий на плач. Одним движением поднял и отбросил в сторону розовоголового, краем глаза отметив, что футболка у него смята, штаны на месте, ремень уже расстегнут.

— Эйф-ф! — послышалось возмущённое сопение от розовой башки.

Германа накрыло удушливой волной гнева, он забыл, что перед ним сопляк. Забыл, чей он сын, не подумал о возможных последствиях для себя лично, для бизнеса. Не думал вообще ни о чём — рванул к едва вставшему на ноги уроду, несколько раз ударил, надеясь, что вместе с зубами отлетят мозги.

— Он ничего, я сама, вот, — лепетала Ярина, когда взбешённый Герман поставил её на ноги, одёрнул задравшийся подол, накинул свой спортивный пиджак, оказавшийся ниже платья, вытер ладонями горячие слёзы с зарёванного девичьего личика. Повёл на выход, игнорируя ребяток из охраны, толчею любопытных соглядатаев, перепуганных подружек, моргающую, как сова Лану-Светлану.

Обо всём, что видел в тот момент, что чувствовал, Герман решил думать позже, когда остынет. На счастье, никто не остановил их, не попытался перекрыть дорогу, иначе один бог знает, чем бы закончилась та ночь для Маркова Германа.

Глава 9