Моё – Ей

Всеохватная ощупь зеленой листвы,
Познающей всю сущность и ветра и света,
Сребровлаги Луны, солнцепьяного лета,
Бесконечности звезд по морям синевы, –

Нет, не слон-исполин, не горячие львы
Говорят о великой стезе мирозданья,
А былинка одна, зыбь ее расцветанья,
И всемирная ощупь растущей листвы.

Ночной путь

Как тень, бродил я по болотам,
Как дух, по выгибам речным.
Шептали, зыбясь, травы: «Кто там?»
Но дальше я скользил, как дым.

Я измерял лесные ночи,
Где, в сгустках, голубая даль
Упала в цвет, чье имя – очи
Души, которой мира жаль.

Над голубым цветком склоненный,
Я долго плакал в тишине,
И снова в путь, завороженный,
Смотреть, что видит мир во сне.

Везде – мои места родные,
Овраги, рощи и поля.
Качались листья вырезные,
Свой пересказ упорный для.

Сполна я видел лик растений,
Чей знал лишь облик в беге лет.
Есть час для беспокойной тени,
Когда любой ей внятен бред.

Вот аир, с корнем горьким, пряным,
Острийный стебель желобчат,
Болотным вскормлен он туманом,
В нем спит растаявший закат.

По смирным водным перекатам,
В затонах, где как бархат, ил,
Разгульник с корнем волосатым
Свой белый войлок распустил.

Вон жабник там белошерстистый,
Вон ядовитый корень жгун,
Дымянка, кончик дымно-мглистый,
А венчик розовато-юн.

Загадка, цветик сероватый,
Шершавый стебель туг и прям,
Его посеял бес косматый,
Ресницы прилепил к листкам.

С лицом щетинистой угрозы,
По склону – жесткий кривоцвет.
В чуть видных волосках – занозы
И распаляющийся бред.

Любимец теплых дней в июне,
Но любящий расти в тени,
На перелеске цвет колдуний,
Сорвешь, покой свой прогони.

Я вижу, как за соловьями
Следит округлый зрак совы,
Я наклоняюсь к волчьей яме,
И снова жажду синевы.

От многоцветных узорочий,
От стебля острого, как сталь,
Иду к цветку, чье имя – очи,
Души, которой мира жаль.

Считаю, сколько на погосте
Еще крестов, еще могил,
И ведаю, что все мы – гости
На пиршестве не наших сил.

Хлебный колос