Моя жизнь и стремление. Автобиография

Когда я говорю, что хочу писать для людей, я имею в виду, таким образом, что именно для людей в целом, они могут быть такими же молодыми или такими же старыми, как они и есть.

Но не все мои книги для всех.

И снова это касается каждого человека, но постепенно, по мере его развития, по мере того, как он становится старше и опытнее, по мере того, как он становится способным понять и уловить содержание. Мои книги должны сопровождать его на протяжении всей жизни. Он должен читать их как мальчик, как молодой человек, как мужчина, как старик, в каждом из этих возрастов, соответственно своему развитию. Все это медленно, обдуманно и внимательно.

Жаль тех, кто поглощает мои книги без разбора, в любом случае за них еще обиднее! Тот, кто злоупотребляет ими, должен возлагать ответственность не на меня или на них, а на себя.

Я напомню вам о курении, еде и питье. Курение — одно удовольствие. Еда и питье имеют большое значение. Но курить, есть, пить в любое время, курить и есть все, что попало, было бы не только глупо, но и вредно. Хорошим, интересным чтением нужно наслаждаться, но не поглощать, как акула!

Поскольку мои книги содержат только притчи и сказки, само собой разумеется, что их следует тщательно обдумывать, и что они откроются только тем людям, кто способны не только думать, но и желают мыслить.

К тому времени, когда я задумался над этими мыслями и своими составленными планами, я уже написал разные вещи и представил их публике, но мне еще не приходило в голову называть себя писателем или даже художником. А ведь каждый настоящий писатель в то же время должен быть художником. Я даже не считал себя достойным учеником, просто новичок, кто ощущал себя за пределами гильдии и делал свои первые детские попытки ходить.

А пока что далеко идущие планы, далеко идущие!

Когда я просматривал эти планы, я действительно должен был испугаться Неба, потому что мне потребовалось бы несколько занятых спокойных счастливых человеческих жизней, чтобы освоить будущий материал подлинно литературным, то есть художественным способом. Но мне было не страшно, я оставался очень спокойным.

Я спросил себя: нужно ли быть писателем и нужно ли быть художником, чтобы иметь возможность писать такие вещи? Кто захочет и сможет запретить?

Давай сделаем это без гильдии, если только получится!

И давай обойдемся без искусства, если это будет эффективно и даст то, что требуется достичь!

В то время мне было безразлично, соизволят ли писатели и художники считать меня «коллегой».

Это правда, что я обладал своим индивидуальным аутентичным достоинством, как и любой другой человек, и думал об искусстве настолько возвышенно и высоко, насколько это возможно. Но эти мои мысли отличались от мыслей других людей, особенно моих сверстников.

Быть художником казалось мне самым высоким на земле, и горячее желание достичь этой высоты жило в моем сердце, и это должно случиться только в последние часы перед моей смертью.

Тот детский вечер, когда мне довелось увидеть «Фауста», был еще не забыт в моей душе, как и решения, которые я тогда принял, все еще имели ту же волю и ту же власть надо мной, что и раньше.

Пишите для театра! Пишите драмы! Драмы, которые показывают, каким образом человек должен и может подняться от земных страданий к радости жизни, от рабства низшим побуждениям к чистоте души и величию духа. Для того чтобы написать что-то подобное, и нужно быть художником, настоящим, истинным художником.

Но то, что я считал искусством, совершенно отличалось от того, что сегодняшние критики называют искусством, и поэтому не имея примеров, мне не оставалось ничего другого, кроме как просто делать все то, что касается меня как писателя, художника, все, что только возможно.

Будучи настоящим ценным художником, откладывать это на долгие-долгие годы и до тех пор оставаться тем, кем я был, а именно новичком, но и новатором, не являющимся членом гильдии, да и не иметь ни малейшего притязания на то, чтобы стать членом гильдии. Поскольку я всегда стоял обособленно и одиноко с самого начала жизни, я уже тогда был убежден, что мой путь как писателя будет таким же.

Будь и оставайся одиноким, насколько это возможно в своей жизни.

То, что я искал, невозможно было найти в повседневной жизни. Я хотел чего-то запредельного, далекого от обычного человека. И то, что я считал правильным, скорее всего, было неправильным для других. Кроме того, я был наказанным, осужденным человеком. Так что для меня было очевидным оставаться самим собой и не беспокоить более ценных людей. Я не разбирался в искусстве. Возможно, другие были правы, я мог ошибаться.