Моя жизнь — что это было?

Встречали меня мама и тётя Таня, и не могли налюбоваться моей доченькой.

Бунтовниковы (молодцы!) принесли самодельно сделанную кроватку, потому как магазинная стандартная в нашей комнате не поместилась бы. А мои сослуживцы купили красивую коляску.

Лиана, учившаяся тогда в аспирантуре, специально поехала к Хусейну и поздравила его с рождением дочери. Спросила, собирается ли он зарегистрировать ребёнка, на что получила ответ — конечно, нет. Но умничка Лиана смогла стащить его фотографию, стоявшую на тумбочке, для памяти об отце, так сказать…

…Отчество ребёнку я дала своё, т.е. моего отца.

Дочь. Хусейн — продолжение

Началась новая жизнь — с доченькой Юленькой. Мама ушла на пенсию и помогала во всём — стирка пелёнок, подгузников, их глажка и т. д. Все мои подруги приезжали посмотреть на ребёнка и все были в восторге от её прекрасного личика с чёрными глазками и волосиками цвета красного дерева. Однажды какая-то бабушка на улице, увидев Юлюню в коляске, всплеснула руками и запричитала, что «ой, ну — сущий ангел, берегите этого ребёночка». Своим молоком я кормила Юлю до двух месяцев, потом не стала — боялась, что моё нервнопсихическое состояние передастся ребёнку, да и молоко пропадало уже.

Когда Юленьке исполнилось полгода, мы получили — как семья погибшего и стоявшие в очереди на улучшение — двухкомнатную квартиру 44,5 кв. м. на ул. Ибрагимова, недалеко от м. Семёновская. Мы были очень рады месту, т.к. недалеко от нас жила семья сестры мамы и там же бабушка, и ещё в 12 минутах ходьбы находился огромный Измайловский лесопарк, куда мы ходили с дочкой гулять, когда она немного подросла. В июне 1969 года мы переехали в новую квартиру, в которой прожили потом много лет.

По стечению обстоятельств Хусейна перевели в общежитие, находившееся недалеко от нашей улицы, в нескольких остановках автобуса (недалеко от м. Электрозаводская). И вот как-то в летний день я села в автобус с ребёнком на руках и поехала к общежитию. Моей целью было — чтобы папочка увидел своего ребёнка для того, чтобы он запечатлелся в его памяти. Вышла… и увидела впереди спину Хусейна, направлявшегося к общежитию. Я закричала: «Хусейн, Хусейн!», он услышал и ускорил шаг, но так как я продолжала его звать, и другие люди смотрели, он изменил тактику — направился в гущу кустов, где стояла скамейка (знал, где укрыться!), я за ним. Мы сели, он подержал ребёнка, сказал: «На меня не похожа» (что было явной неправдой); потом говорит: «Пора уже в ясли отдавать». На моё сообщение, что мы живём тут недалеко, записал адрес, телефон моей работы (домашнего у нас ещё не было), но сказал, что я ему очень помешала в учебном процессе, что он остаётся в аспирантуре ещё примерно на год, и, что, пока он её на закончит, он не позвонит и не придёт.

Мы, действительно, попытались отдать Юлю в ясли с 8 месяцев. Я как мать одиночка получала 5 руб. в месяц, надо было идти на работу. Но Юля сразу заболела и больше мы её в ясли не понесли. Кроме того, у меня на голове образовались какие-то мокрые лепешки и стали прядями выпадать волосы; я ходила по врачам- дерматологам, ничего не помогало, мне сказали, что это псориаз; только врач из платной поликлиники посоветовал мне мазать волосы репейным маслом, что постепенно помогло (если бы был псориаз, навряд ли я бы от него избавилась, всё это было на нервной почве). Я всё время ходила с промасленной головой и в платочке, ездить в таком виде через весь город не хотелось.

В это время Лиана, работавшая на строительстве автодороги недалеко от Гудауты, предложила мне приехать к ней, чтобы «сменить обстановку» и поработать немного в офисе, она попросит об этом своего шефа. И вот, когда Юленьке было 9 месяцев, и мои волосы перестали выпадать прядями, я улетела на Кавказ, к Лиане. Мама сразу согласилась, и с дочкой она осталась вместе с моей бабушкой, приехавшей помочь маме с ребёнком.

Через месяц с небольшим я вернулась в Москву, да, немного пришедшая в себя. Юлюня во всю гулила и уже ползала. Я наслаждалась её гулением, записывала её долгие монологи «каля-маля» на кассету (к сожалению, ни кассеты, ни громоздкий магнитофон при переездах не сохранились, но эта техника настолько устарела, что воспроизвести записи стало бы невозможно).