Моя жизнь

меня оказалось нетрудным вызвать у них интерес к посту как средству

самоограничения.

Таким естественным образом на ферме возникла атмосфера самоограничения.

Все жители фермы стали присоединяться к нам в соблюдении частичных или

полных постов, что, по моему убеждению, пошло им только на пользу. Я не могу

определенно сказать, насколько глубоко затронуло их душу такое самоотречение

и насколько оно помогло им подчинить себе плоть. Что же касается меня, то я

убежден, что в результате всего этого я много выиграл как физически, так и

морально. Однако из этого вовсе не следует, что пост и тому подобное

умерщвление плоти обязательно окажут такое же воздействие и на других.

Пост, если к нему приступают с целью самоограничения, может помочь

обуздать животную страсть. Некоторые же мои друзья обнаружили, что

следствием поста является возбуждение животной страсти и развитие

чревоугодия. Иначе говоря, пост бесполезен, если он не сопровождается

постоянным стремлением к самоограничению. Заслуживают упоминания в этой

связи известные строфы из второй главы "Бхагаватгиты":

Для человека, который постом смиряет чувства,

Внешне чувственные объекты исчезают,

Оставляя томление: но когда

Он увидел всевышнего,

Даже томление исчезает.

Пост и умерщвление плоти посредством него представляют собой, следовательно, одно из средств, служащих целям самоограничения. Но это не

все, и, если физический пост не сопровождается духовным, он обязательно

превратится в лицемерие и приведет к беде.

XXXII. В КАЧЕСТВЕ УЧИТЕЛЯ

Надеюсь, читатель помнит, что в этих главах я рассказываю лишь о том, о

чем не упоминается или упоминается вскользь в моей книге по истории

сатьяграхи в Южной Африке. Поэтому он легко установит связь между последними

главами.

Ферма росла, и нужно было как-то наладить обучение детей. Среди них были

мальчики - индусы, мусульмане, парсы и христиане - и несколько

девочек-индусок.

Было невозможно, да я и не считал нужным, нанимать для них специальных

учителей. Невозможно потому, что квалифицированные индийские учителя

встречались редко, а если бы их и удалось найти, то вряд ли кто-нибудь из

них согласился бы за скромное жалованье отправиться в местечко в двадцати

одной миле от Иоганнесбурга. К тому же у нас, конечно, не было лишних денег.

Кроме того, я не считал нужным брать на ферму учителей со стороны, так как

не верил в разумность существующей системы образования и задумал посредством

экспериментов и личного опыта найти правильную систему. Я твердо знал только

одно - в идеальных условиях правильное образование могут дать только

родители, а помощь со стороны должна быть сведена до минимума. Ферма

Толстого представляла собой семью, в которой я был вместо отца и в меру

своих сил нес ответственность за обучение молодежи.

Несомненно, этот замысел не лишен был недостатков. Молодые люди жили со

мной не с самого детства, они выросли в неодинаковых условиях и в разной

среде и не были последователями одной религии. Разве мог я полностью оценить

по достоинству этих молодых людей, поставленных в новые условия, даже и взяв

на себя роль отца семейства?

Но я всегда отводил первое место воспитанию души или формированию

характера, и, поскольку я был убежден, что всем молодым людям в равной

степени, независимо от их возраста и наклонностей, можно дать

соответствующее духовное воспитание, я решил быть при них неотлучно как

отец. Я считал формирование характера первоосновой воспитания и был уверен, что если эта основа будет заложена прочно, то дети - сами или с помощью

друзей - научатся всему остальному.

Однако вместе с этим я всецело отдавал себе отчет в необходимости дать

детям и общее образование; поэтому с помощью м-ра Калленбаха и адвоката

Прагджи Десаи я организовал несколько классов. Я понимал и значение

физического воспитания. Физическую закалку дети получали, выполняя ежедневно

свои обязанности. На ферме не было слуг, и всю работу, начиная со стряпни и

кончая уборкой мусора, делали обитатели фермы. Надо было ухаживать за

фруктовыми деревьями и вообще возиться в саду. М-р Калленбах очень любил

работать в саду и приобрел в этом некоторый опыт в одном из

правительственных образцовых хозяйств. И стар, и млад - все, кто не был

занят на кухне, обязаны были уделять некоторое время садовым работам. Дети

делали большую часть работы - копали ямы, рубили сучья и таскали тяжести.

Таким образом, физических упражнений было более чем достаточно. Дети

находили удовольствие в этой работе, и поэтому они обычно не нуждались в

других упражнениях или играх. Конечно, некоторые из них, а подчас и

большинство притворялись больными и увиливали от дел. Иногда я смотрел на

это сквозь пальцы, но чаще бывал строг. Думаю, что строгость не очень им

нравилась, но не помню, чтобы они противились мне. Когда я бывал строг, я

доказывал им, что неправильно бросать работу ради забавы. Однако убеждения

действовали на них лишь непродолжительное время: вскоре они вновь бросали

работу и начинали играть. Тем не менее, мы справлялись с делом, во всяком

случае, дети, жившие в ашраме, прекрасно развивались физически. На ферме