Читаем Моя жизнь полностью

Зимой несколько раз мы были в Узком. Сейчас это санаторий для академиков, а тогда академиков было мало (по-моему, и совсем закона о них не было). Там отдыхали ученые, писатели. Мы встречались там с Уткиным, с Завадским. Завадский очень сановито держался. Все тихонечко посмеивались. Один раз он пошел нас с Леней провожать на прогулке, но контакта не получилось. Он рассказывал о системе Станиславского. С ним была молодая высокая ужасно накрашенная женщина, которую все считали его женой. Он приучал ее к актерскому ремеслу. Заставил читать «Графа Нулина». Все тихонько посмеивались, но аплодировали. С Уткиным у меня вышло что-то неприятное. У нас была своя компания: Яков, Фридлянд (историк Франции), нам было хорошо. Об Узком следовало бы какому-нибудь писателю написать поэму. Там были свои обычаи. Выход в столовый зал официанток с блюдами на плечах в кружевных наколках был настоящий кордебалет. Когда было что-нибудь очень вкусное, поваров вызывали аплодисментами. Сестра по питанию, все звали ее по имени и отчеству, была всеобщей любимицей (старая). Какой-то скульптор вылепил ее бюст с поварешкой в руке. Он стоял в зале на почетном месте.

Были мы один раз в Болшеве. Там тоже прекрасный дом отдыха ЦКУБУ. Там была жена известного академика, очень молодая женщина. Он был ее старше, но еще достаточно молодой. Эта дама прекрасно пела, а Леня – изумительный аккомпаниатор. И вот она начала петь с утра и до ночи. Я сначала слушала с удовольствием, а потом поняла, что мне тут делать нечего. Чувствовала я себя прескверно и не знала, на что решиться. Я видела по тому, каким вниманием меня окружили, что все уже заметили. Дамы попробовали угомонить Леню, но он сделал недоуменное лицо. Да, может быть, он на самом деле думал, вернее, ничего не думал об этом. Прошло недели две. Дамы не выдержали. Мне они ничего не говорили, но я узнала потом. Видимо, позвонили или написали академику. Однажды вечером он приезжает на машине взбешенный, дает своей жене какие-то минуты на сборы, хватает ее за руку и тащит в переднюю, не дав ни с кем проститься. Я выхожу в переднюю, вижу, мой Леня стоит растерянный. Мне показалось, что любезное прощание с дамой разрядило обстановку, судя по тому, как академик рассматривал меня. Я Лене не сказала по этому всему делу ни слова. А он, по-видимому, думал, что я должна с ним переживать то же, что и он. Вообще, он влюбился безоглядно и красиво, и она тоже. Они, видимо, и двух слов не сказали друг другу – всё пели. Увлечение это прошло быстро, как только мы снова окунулись в московскую жизнь.

<p>4. Париж</p><p>(1934–1937)</p>

Так мы жили, а обстановка накалялась все сильнее. Леня простодушно во все верил и выступал открыто, и постоянно попадал в неудобное, с точки зрения товарищей, положение. Пашуканис понимал, что Леня неисправим, и решил его убрать, отправить за границу. Научных командировок тогда не было, и Пашуканис договорился с Внешторгом, что Леня поедет в Милан юрисконсультом. Приходит Леня домой и говорит об этом предложении. Я сказала, что если ехать, то только в Париж. Переделали на Париж. Вообще все делалось, как будто Леню посылают для научной работы, хотя иностранным правом он никогда совсем не занимался. Леня же все принял за чистую монету. Это я теперь понимаю, почему так поступил Пашуканис.

Начали собираться в дорогу. Леня окончательно перестал бывать дома. Кончал редактировать «Курс хозяйственного права»[78]. Всю свою одежду я отдала своей тете Пане (Прасковье Яковлевне). Одну комнату сдали. Остались родители и Дуняша. Чтобы оплачивать квартиру и Дуняше зарплату, была сдана комната. Лене устроили пышные проводы. Я не пошла. За мной посылали Патушинского, я сказала, что нечего делать из Лени «вожденка». Пришлось пойти. Как умеют говорить люди пышные слова! На вокзале нас тоже много людей провожало, кроме работы. Леня пришел за 6 минут до отхода поезда, запыхавшийся. Я уже собиралась выйти обратно из вагона. Сказал, что сдал рукопись. Еле успел получить документы. Еще были теплые слова, и мы тронулись. На пограничной станции мы пересели в польский вагон. В купе было нас четверо и три польских офицера. Тогда были маневры около нашей границы. Все три офицера взяли в руки книжки с портретом Гитлера «Майн кампф» и подняли их на уровень глаз так, что портрет был перед нашими глазами. У Леньки маленького глаза округлились. Он уже знал, что такое Гитлер. Дети сидели спокойно. Офицеры же нас изучали – это были молодые люди. Когда вечером я хотела поднять верхнюю полку, чтобы уложить детей, один из них подскочил мне помогать.

Перейти на страницу:

Все книги серии Россия в мемуарах

Воспоминания. От крепостного права до большевиков
Воспоминания. От крепостного права до большевиков

Впервые на русском языке публикуются в полном виде воспоминания барона Н.Е. Врангеля, отца историка искусства H.H. Врангеля и главнокомандующего вооруженными силами Юга России П.Н. Врангеля. Мемуары его весьма актуальны: известный предприниматель своего времени, он описывает, как (подобно нынешним временам) государство во второй половине XIX — начале XX века всячески сковывало инициативу своих подданных, душило их начинания инструкциями и бюрократической опекой. Перед читателями проходят различные сферы русской жизни: столицы и провинция, императорский двор и крестьянство. Ярко охарактеризованы известные исторические деятели, с которыми довелось встречаться Н.Е. Врангелю: M.A. Бакунин, М.Д. Скобелев, С.Ю. Витте, Александр III и др.

Николай Егорович Врангель

Биографии и Мемуары / История / Учебная и научная литература / Образование и наука / Документальное
Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство
Жизнь Степановки, или Лирическое хозяйство

Не все знают, что проникновенный лирик А. Фет к концу своей жизни превратился в одного из богатейших русских писателей. Купив в 1860 г. небольшое имение Степановку в Орловской губернии, он «фермерствовал» там, а потом в другом месте в течение нескольких десятилетий. Хотя в итоге он добился успеха, но перед этим в полной мере вкусил прелести хозяйствования в российских условиях. В 1862–1871 гг. А. Фет печатал в журналах очерки, основывающиеся на его «фермерском» опыте и представляющие собой своеобразный сплав воспоминаний, лирических наблюдений и философских размышлений о сути русского характера. Они впервые объединены в настоящем издании; в качестве приложения в книгу включены стихотворения А. Фета, написанные в Степановке (в редакции того времени многие печатаются впервые).http://ruslit.traumlibrary.net

Афанасий Афанасьевич Фет

Публицистика / Документальное

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература