Читаем Моя жизнь полностью

Мне нравилось заходить в цокольное помещение, набирать на пластинах новые имена и расставлять их по ящичкам. Из-за постоянного недосыпания я частенько пользовался случаем, чтобы немного вздремнуть, привалившись к шкафам. А еще я получал настоящее удовольствие от просмотра газет и подборки вырезок для персонала. На протяжении двух лет я практически ежедневно читал New York Times, Washington Post, не существующую ныне Washington Star, Wall Street Journal Baltimore Sun и St. Louis Post-Dispatch. Последняя оказалась в этом списке из-за общего убеждения, что комитету нужна хотя бы одна настоящая газета из «глубинки». Макджордж Банди в бытность свою советником президента Кеннеди по вопросам национальной безопасности как-то заметил: любой человек, который просматривает шесть стоящих газет вдень, должен знать не меньше, чем он сам. Так ли это или нет, но после шестнадцати месяцев подобных упражнений моих знаний вполне хватило для успешного прохождения конкурса на стипендию Родса. Если бы тогда уже существовала игра «Тривиал персьют», я вполне мог претендовать на звание национального чемпиона.

Мы также работали с запросами на документы. Из недр комитета их выходило великое множество: отчеты о загранкомандировках, заявления экспертов на слушаниях и, наконец, полные стенограммы заседаний. Чем глубже мы увязали во Вьетнаме, тем в большей мере сенатор Фулбрайт со своими сторонниками старался использовать процедуру слушаний для информирования американцев о сложностях жизни и политики в Северном и Южном Вьетнаме, в других странах Юго-Восточной Азии и Китае.

Нашим постоянным местом работы был архив. В течение первого года мой рабочий день длился с часу дня до пяти вечера. Поскольку слушания и другие дела не ограничивались этими временными рамками, я нередко оставался в офисе и после окончания рабочего дня. Нельзя сказать, что это происходило против моей воли: мне нравились люди, с которыми я работал, и мне нравилось то, чем занимались сенатор Фулбрайт и его комитет.

Работа довольно легко встраивалась в график моего дня: отчасти из-за того, что в первый год обучения требовалось посещать занятия только по пяти предметам вместо шести, а отчасти из-за того, что некоторые лекции начинались в семь утра. Три обязательных предмета из пяти— «история и дипломатия США», «современные системы государственного управления» и «теория и практика коммунизма» — вполне соответствовали моей новой работе. Совмещать ее с учебой было легче и потому, что я отказался от претензий на пост президента группы.

Каждый день я с нетерпением ждал окончания занятий, чтобы отправиться на Капитолийский холм. Во-первых, в это время было легче найти место для автомобиля, а, во-вторых, все, что там происходило, буквально захватывало меня. Подавляющее преимущество, которое обеспечило Линдону Джонсону триумфальную победу на выборах 1964 года, начало таять. На фоне смещения страны вправо в ответ на массовые выступления, социальную нестабильность и рост инфляции перевес демократов в Палате представителей и Сенате на промежуточных выборах 1966 года поубавился, но президент Джонсон продолжал наращивать внутренние расходы и расширять масштабы военных действий во Вьетнаме. По его мнению, страна вполне могла позволить себе «и пушки, и масло», однако народ начинал в этом сомневаться. Первые два с половиной года деятельности президента Джонсона ознаменовались наивысшей законодательной активностью со времен Франклина Делано Рузвельта: были приняты закон «О гражданских правах» 1964 года, закон «Об избирательных правах» 1965 года, законодательство по борьбе с бедностью, программы «Медикэр» и «Медикэйд», которые наконец предоставили гарантированное медицинское обслуживание бедным и пожилым людям.

Теперь же все чаще и чаще внимание президента, Конгресса и страны обращалось к Вьетнаму. Поток гробов при туманной перспективе победы породил антивоенное движение, которое принимало самые разнообразные формы — от протестов в студенческих городках до проповедей, от высказываний в кофейнях до выступлений в стенах Конгресса. В первое время после начала работы в Комитете по международным отношениям моих познаний о ситуации во Вьетнаме было недостаточно для формирования твердого мнения, но я так горячо поддерживал президента Джонсона, что трактовал свои сомнения в его пользу. Однако происходящие события явно разрушали чарующее ощущение прогресса, которое создавал его триумфальный приход к власти.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии