Моя жизнь

Я разволновался настолько, что не мог найти себе места. Комитет по международным отношениям при Фулбрайте превратился в центр общенациональных дебатов по внешнеполитическим вопросам, в особенности по вопросу войны во Вьетнаме. Теперь я мог своими глазами, пусть даже с позиций мелкого технического служащего, увидеть, как разворачивается эта драма. А кроме того, я смог бы сам оплатить свою учебу, избавив родителей от финансового бремени, а себя — от чувства вины. Меня очень беспокоило, смогут ли они платить за лечение папы, поскольку им приходилось оплачивать мою учебу в Джорджтауне. Хотя я никому тогда об этом не говорил, но я боялся, что мне придется оставить Джорджтаун и вернуться домой, где обучение в колледже стоило намного дешевле. Теперь у меня вдруг появилась возможность продолжить учебу и одновременно работать в Комитете по международным отношениям. Многим из того, что произошло со мной в дальнейшей жизни, я обязан Джеку Хоулту, рекомендовавшему меня на эту работу, и Ли Уильямсу, который мне ее предоставил.

ГЛАВА 11

Через пару дней после звонка Ли Уильямса я был готов к возвращению в Вашингтон на полных основаниях. Поскольку новая работа требовала от меня ежедневного присутствия на Капитолийском холме, родители предоставили в мое распоряжение свою «старенькую машину» — белый трехлетний «Бьюик Лесабр конвертибл» с кожаным салоном, выдержанным в красно-белой гамме. Папа менял машину примерно каждые три года, а старую выставлял на продажу на стоянке для подержанных автомобилей. На этот раз роль последней с радостью взял на себя я. Это был прекрасный экземпляр. Он не относился к разряду экономичных — всего семь-восемь миль на галлон, но цена на бензин в то время не кусалась, опускаясь в разгар «бензиновых войн» до тридцати центов за галлон.

В соответствии с полученными инструкциями в первый же понедельник после возвращения в Вашингтон я отправился, чтобы представиться сенатору Фулбрайту, в его офис, который был первым слева в тогдашнем новом служебном здании Сената. Теперь оно называется «Дирксен». Как и старое служебное здание, которое находится напротив, это величественное сооружение было отделано мрамором, только более светлым. Мы с Ли очень тепло пообщались, а потом меня проводили на четвертый этаж, где располагались офисы Комитета по международным отношениям и зал заседаний. В здании Конгресса комитету принадлежало еще одно, значительно более просторное помещение, в котором работали глава аппарата Карл Марси и другие руководители. Помимо прочего там был и прекрасный конференц-зал, позволявший членам комитета беспрепятственно встречаться в неофициальной обстановке.

В офисе комитета я познакомился с Бадди Кендриком, секретарем, который на протяжении двух последующих лет был моим начальником, а также неисчерпаемым источником историй и грубоватых советов; постоянным ассистентом Бадди, Берти Боуманом, добродушным и безотказным афроамериканцем, который выполнял еще и функции водителя, а иногда даже возил сенатора Фулбрайта; и двумя моими коллегами — Филом Дозьером из Арканзаса и Чарли Парксом, студентом-юристом из Аннистона, Алабама.

В мои задачи входила доставка меморандумов и других материалов из офиса сенатора Фулбрайта в Капитолий и обратно. Поскольку среди деловых бумаг попадались конфиденциальные документы, для работы с ними я должен был иметь официальный допуск. Помимо этого мне могли поручить любую другую задачу — от подборки вырезок из газет для персонала офиса и заинтересованных сенаторов до подготовки ответов на запросы, касающиеся текстов выступлений, и тому подобное, и включения имен в списки рассылки. Не следует забывать, что все это происходило до появления не только персональных компьютеров и электронной почты, но даже современных копировальных машин, хотя, пока я там работал, мы все же перешли с печати под копирку на использование ксерокса. Большинство газетных вырезок, которые мне было поручено подобрать, я не копировал, а в буквальном смысле вырезал и ежедневно подшивал в большую папку с адресным листом, где перечислялись имена сотрудников, начиная с председателя. Каждый просматривал материалы, вычеркивал свою фамилию и передавал папку дальше. Списки рассылки формировались в цокольном помещении. Имена и адреса получателей были набраны на небольших металлических пластинах, которые стояли в алфавитном порядке в каталожных шкафах. Во время рассылки пластины помещали в машину, которая наносила на них краску и штемпелевала проходящие конверты.