Моя строптивица

— Натэлия, ты же понимаешь, что я не могу доверить управляющим такое весьма щекотливое дело. Придется самому налаживать связи. По крайней мере, в Ирхасе есть один человек, который может быть мне полезен. Но как только я все улажу, то вернусь.

— И сколько ты будешь отсутствовать?

— Не могу точно сказать. Несколько месяцев.

— Нет, Ройнал! Я, так и быть, просмотрю бумаги Корнула. Может там что-то нужное найдется. Давай не будем спешить!

Надо же, как вдовушку проняло! Хотела бы я сейчас посмотреть на её лицо. Последовавшие дальше звуки указали, что мне нужно или уйти или заявить о своем присутствии. И я выбрала второй вариант. Топнув несколько раз и предупредив о своем появлении, я с милой улыбкой вошла в кабинет.

Натэлия сидела в небрежной позе светской львицы. На столе вино, шоколад. Хорошо устроились, голубки.

— Добрый день, Натэлия.

Нас хоть и не представляли друг другу, но думаю, в такой ситуации я имею право на фамильярность и пренебрежение условностями.

— И тебе добрый день, любимый, — я подошла к Ройналу и, склонившись, чмокнула супруга в щеку. Взяв из коробки кусок шоколада, придирчиво осмотрела его со всех сторон и, поморщившись, положила обратно в коробку.

— К сожалению, не могу составить вам компанию. От запаха ваших духов, Натэлия, у меня разыгралась мигрень. Очень резкий аромат. Просто ужасные духи.

И я вышла из кабинета, напевая незамысловатую мелодию. Если внешне я и смогла сохранить спокойствие, то внутри меня бушевали злость и еще одно странное чувство, которое появлялось, когда я видела Ройнала и Натэлию рядом.

Глава 7

Стоило мне подняться в свою спальню, как буквально через пять минут я услышала звук отъезжающего экипажа. А следом заявился Ройнал и, судя по его хмурому лицу, у него ко мне имелись претензии.

— Аделина, тебя вообще учили хорошим манерам? — руки супруг сложил на груди, а в карих глазах плескался призыв к покаянию.

— А что такое? Можно подумать, я вцепилась твоей любовнице в волосы. Всего лишь раскрыла ей глаза — её духи и впрямь ужасно пахнут. Удивляюсь, как ты вообще её выносишь рядом с собой. А что, бедняжка расстроилась?

— Натэлия достаточно умна, чтобы понять, что это была всего лишь выходка дурно воспитанной девчонки.

— Это я дурно воспитана? Тогда, видимо, Натэлия — образец благочестия и добродетели. Ройнал хотел уже покинуть мою спальню, но у самых дверей обернулся:

— Почему тебя вообще волнуют мои отношения с Натэлией?

Я фыркнула:

— Они меня не волнуют. Но я не хочу раньше времени становиться предметом сплетен и ловить на себе сочувствующие взгляды тоже не хочу!

— И снова не понимаю. Когда мы подадим прошение на развод, наоборот, никаких вопросов не возникнет, меньше волокиты.

До чего прагматичный взгляд на вещи! Прямо взвыть хочется!

— То есть, я еще её и благодарить должна? Какое благородство со стороны Натэлии — пожертвовать своей репутацией ради меня.

Этим вечером мы должны были посетить оперу. Ройнал несколько раз напомнил мне, чтобы я держала себя в руках и не цеплялась к Натэлии. То есть предупредил, что вдовушка тоже будет. В опере я еще никогда не бывала и находилась в предвкушении. И даже на присутствие лойдессы Корнул готова была закрыть глаза, ради такого события.

Спустившись в холл, где меня ожидал супруг, я заметила посыльного, который как раз что-то передавал Ройналу. Приглядевшись, я увидела в его руках коробку конфет известной марки.

— Это тебе, — Ройнал повертел коробку в руках. Отдавать мне ее он отчего-то не торопился.

— Это или от Марсии или от Софии, — обожаю конфеты и подарок очень кстати. Выхватила коробку из рук Ройнала и открыла крышку. От увиденного даже дыхание перехватило. От одного запаха слюньки потекли. А Ройнал наклонился и поднял с пола прямоугольную карточку. Пока я с удовольствием рассматривала содержимое коробки, мой супруг с не меньшим интересом разглядывал карточку.

— Так, где ты, говоришь, была утром?

— У Марсии, где же еще?

— А это как понимать?

Я взяла из рук Ройнала карточку и прочла, написанное витиеватым почерком, послание:

"Мои руки еще хранят твой запах, а я уже скучаю. Считаю секунды до нашей встречи. Навеки твой Н". Я снова и снова перечитывала написанное и никак не могла понять, что это? Кто этот Н? Кому адресовано послание? И когда подняла глаза на Ройнала, чтобы ему задать эти вопросы, то отшатнулась в ужасе. Он был в ярости.

— И это ты еще что-то говорила о добродетели Натэлии? — с таким презрением со мной еще никто не разговаривал. Ройнал приближался ко мне, словно удав к кролику. А я отступала, пока спиной не уперлась в стену. Он выхватил из моих рук коробку и отшвырнул её в сторону, а я почему-то никак не могла отвести взгляда от рассыпавшихся по полу конфет.

— Посмотри мне в глаза, Аделина, — голос Ройнала был обманчиво тих и мягок. И только глаза выдавали истинные чувства супруга — он был готов уничтожить меня, по крайне мере мне именно так казалось.