Моя сто девяностая школа (рассказы)

Захочет бог, ты выздоровеешь, не захочет - помрешь.

- Бога нет, - сказал я. - Это все сказки. Религия - это опиум для народа.

- А я не курю, - сказал он. - Ни табак, ни этот твой опиюм. А если бога нет, откуда же ты взялся?

- От мамы, - сказал я.

- А мама?

- От своей мамы.

- А она?

- От (своей.

- Ну, а первая мама откуда?

- От обезьяны, - сказал я.

- А обезьяна?

- От своей мамы.

- А первая обезьянья мама?

Я не знал, что ответить.

- Без бога и обезьяны бы не было.

- Наверно, я буду инженером, - сказал я. - Электриком. Потому что у нас сейчас век электричества.

- Электричество, электричество! Нет никакого электричества. От создания мира была молния, и она зажигала такую иллюминацию, что безо всякого электричества светло было. И был гром, и была божия гроза, и никаких тебе киловаттов.

- Молния - это электрический разряд, - сказал я. - Вы ведь сами, Павел Кириллович, пользуетесь электричеством.

- С чего ты взял?

- Да вот у вас лампочка висит.

- А что же мне делать, ежели провели мне лампочку. Не-ет, инженером не надо.

- А математиком?

- Это совсем лишнее Что это за А плюс Б? Я хочу жалованье получать. Больше пятидесяти рублей все равно мне не дадут. Что же мне считать? Больше ста я и не умею. А икс плюс игрек я получать не хочу. Мне математика не нужна. Я ее не уважаю.

- А вот Булка Майковокий собирается быть артистом. И Таня Хлюстова хочет.

- Это позор. Будет девушка на сцене ногами дрыгать. Кто ее замуж возьмет. Или этот Мойковокий. Бог дает человеку смех и слезы. Бог сделал людей добрыми и злыми, пугливыми и храбрыми. Такими и быть должно. А изображать из себя другого человека никому не дозволено. Это грех большой.

- Тогда я стану естествоиспытателем.

- Еще хуже. Бог создал и человека, и льва, и обезьяну, и лягушку. А ваша Собунаева на уроке вчера лягушку резала. Лягушка - живая тварь Ей скакать и квакать положено, а она ее в разрезе показывает. На что это похоже? Вот ты про обезьян говорил. Это вам ваша Собунаева объясняет и говорит, что это открыл какойто иностранец по фамилии Дарвин. Я о таком иностранце не слышал. Может, этот иностранец и произошел от обезьяны. За границей, может, это бывает, но русские люди произошли от господа бога, и не случайно он пишется с большой буквы. Нет, я не одобряю это ваше учение.

- А вот меня за то, что плохо учился по химии, из класса и выставили.

- И не огорчайся. Это тебе господь бог зачтет на том свете Непременно в рай попадешь. Песнопения ангелов слушать будешь, блаженство испытаешь, вечный покой обретешь.

- Хорошо, - оказал я - Если есть бог, почему он меня не наказывает за то, что я его не признаю?

- А почему ты знаешь, что не наказывает? Может, поэтому ты таким дураком и вырос. Это и есть тебе его наказание.

- Не верю я в эти предрассудки, Павел Кириллович.

- А не веришь, дак и иди отсюда, и нечего ко мне в кабинет ходить! Давай, давай отсюда, хулиган, химик! Чтоб духа твоего здесь не было! Провались ты в тартарары, несчастный!

И Павел Кириллович распахнул дверь и подтолкнул меня к выходу.

В комнату влетела, как обезумевшая, худая серая кошка.

- Кис, кис, кис, - сказал Павел Кириллович, - иди сюда, кошка, мы с тобой понимаем друг друга.

Я услышал эти слова и вернулся.

- Кошку вы понимаете, - сказал я, - а человека понять не можете. И ваш господь тоже вам не поможет.

В это время на улице прогрохотал гром и сверкнула молния.

- Вот! - сказал Павел Кириллович. - Понял?

РЕЛИГИЯ И ЖИЗНЬ

В Ленинграде, вернее, на его окраине, в Старой Деревне, пропив парка культуры и отдыха, на берегу Невы, находился буддийский храм. Этот храм был построен императором Николаем Вторым, и это, кажется, единственный буддийский храм в Европе. Его настоятелем был буддийский монах, почему-то по фамилии Теннисон, ходивший с красной бородой и гигантской палкой по городу. В храме стоял (вернее, сидел) огромный Будда с жемчужиной во лбу. Сюда приезжали монахи из Японии, Китая, Монголии и Тибета и совершали службу, ударяя в гонги и тряся колокольчиками. Но это бывало редко, а в остальное время храм пустовал.

Я и Миша Гохштейн увлекались естествознанием и каждое воскресенье с сачками отправлялись на пруды Каменноостровского парка ловить жуков-плавунцов, водяных паучков, улиток и зеленых лягушек, завезенных сюда еще во времена Екатерины. И однажды, возвращаясь со своим уловом из парка, мы зашли в буддийский храм.

Нам в нем очень понравилось Понравилась тишина храма, огромный Будда и статуи маленьких Будд, гонги, запах каких-то благовоний. Что мы знали о буддизме? Почти ничего, кроме того, что буддисты стремились к состоянию нирваны, в котором они пребывали в полном покое, ни о чем не думая, наслаждаясь этим состоянием.

К нам подошел Теннисон. Очень странно, но он был не японец, не китаец, не монгол, никогда не бывал в Тибете, а вот стал буддистом и даже жил при храме. Он и рассказал нам об этой религии.

И мы с Мишей решили стать буддистами. Ведь это же действительно здорово - ни о чем не думать, не готовить уроки, не слушать нотации родителей и педагогов. Мы давно .стремились к нирване.

Во дворе храма мы нашли два куска мрамора и унесли их с собой.