Моя профессия

Обо всем этом думаешь, пока пьесы еще нет. Еще только звонки по телефону: «Ну как?» – «Да ничего, продвигается». – «А далеко ли продвинулось?» – «Да не очень. У нас ремонт в квартире был. Все вверх дном. Никак первые две картины найти не могу».

Наконец пьеса написана и прочитана. Звонок по телефону: «Говорит Исидор Владимирович. Прочли?» – «Прочел». – «Ну как?» – «Надо встретиться». – «Что? Не понравилось?» – «Я этого не говорил, но надо встретиться». – «Когда?» – «Хоть сегодня». – «Приезжайте сейчас. Моих нет дома. Можем кричать друг на друга сколько угодно».

Я приехал. Мы друг на друга не кричали. Пили вкусный чай и спорили. Споры эти – вернее, совместные поиски – длились не вечер и не два, а много месяцев. В архиве нашего театра сохранились четыре пьесы Штока «Божественная комедия». Во всех есть общее, во всех есть разное. Очень разное.

Два варианта

Передо мной сейчас лежит на столе один из вариантов пьесы, в дальнейшем тиражированный Отделом распространения.

Вот что там написано:

Исидор Шток

БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ

Подробная история сотворения мира,

создания природы и человека, первого грехопадения,

изгнания из рая и того, что из этого вышло

Действующие лица:

С О З Д А Т Е Л Ь

А Н Г Е Л Ы: А (весьма положительный)

Б, В, Г (тоже весьма, но почти без текста)

Д (не весьма. Он же Змий, впоследствии Демон,

а потом Дьявол)

А Д А М

Ж Е Н Щ И Н А (впоследствии Смерть)

Е В А

К А И Н

А В Е Л Ь

Л Е В

Х Е Р У В И М Ы И С Е Р А Ф И М Ы, З В Е Р И,

Д Е Т И А Д А М А И Е В Ы

Х О Р (один человек)

Г О Л О С П О Р А Д И О

А вот действующие лица последнего варианта пьесы, того, который мы играем:

С О З Д А Т Е Л Ь

П Е Р В Ы Й А Н Г Е Л

В Т О Р О Й А Н Г Е Л (впоследствии Дьявол)

А Д А М

Ж Е Н Щ И Н А

Е В А

Х Е Р У В И М Ы, П Т И Ц Ы Н Е Б Е С Н Ы Е, З В Е Р И З Е М Н Ы Е

и С Л У Г И П Р О С Ц Е Н И У М А

Время действия – когда время еще не действовало.

Куда же делись ангелы – Б, В и Г?

Куда делась Смерть?

Куда делись Каин, Авель и еще какие-то дети Адама и Евы?

Куда делся Лев и откуда взялись слуги просцениума?

Раз я ставлю этот спектакль, значит, я наравне с автором отвечаю за такой разгром персонажей. Да и не я один, а и мой сопостановщик Семен Соломонович Самодур, и художник Борис Дмитриевич Тузлуков, да и все актеры.

Все спорили, все давали советы. Все пробовали. У всех то получалось, то не получалось, и все любили автора за то, что всегда, на каждой репетиции, он оставался автором, переписывал, переделывал, возвращал старое, писал новое.

Так происходит со всеми или почти со всеми нашими спектаклями. Пьеса рождается вместе с рождением спектакля. Она – его результат. И до самого последнего дня, до самой последней репетиции с нами автор.

Рассказать в одной главе все это авторско-режиссерско-художническо-актерское создание спектакля невозможно, но совсем не рассказать тоже нельзя, потому что надо же в конце концов объяснить, как в нашем театре возникает на сцене то, что называется действием, представлением, спектаклем.

Чтобы объяснить, почему исчезли из пьесы Смерть, Каин, Авель и Лев, нужно хотя бы вкратце рассказать содержание двух картин первого акта, оставшихся почти без изменения, и двух картин второго акта, в которых все эти исчезнувшие впоследствии персонажи действовали.

В первом акте Бог лепит первых людей из глины: мужчину и женщину. В некоторых вариантах Библии до Евы была еще женщина, и звали ее Лилит, так что автор имел полное право следовать этому варианту.

Он так и сделал, правда, никак эту первую женщину не назвал. Женщина и женщина.

Но дело, конечно, не в праве автора. Всякий автор имеет право на все, что он хочет. На то он и автор. Важно только, чтобы право это диктовалось необходимостью. Первая женщина была автору необходима, чтобы создать образ «некоммуникабельной» жены, которой абсолютно не нужен муж. Вот отдельные кусочки их первого диалога:

– Пойдем. (Это говорит Адам.)

– Куда это? (Спрашивает женщина.)

– Гулять. Смотреть.

– Ни малейшего желания.

– Ну тогда давай считать облака. Будем учиться считать.

– Нет, я лучше пойду гулять.

– Но ведь я предлагал тебе.

– Тогда мне не хотелось идти. Я хочу петь.

– Будем петь вместе.

– Перестаньте. Почему вы все время навязываете мне свое общество?