Моя. По закону мести

Узка. Тугая. Влажная. А он ведь огромный. А что, если порвет ее?

Ледяной пот прошиб. А непослушный Гоша-младший уже требовал своего непосредственного участия.

Ирбис всерьез прикинул, что стоило бы «передернуть» под ледяным душем, чтобы хоть как-то сбросить напряг прежде, чем соваться к малышке.

Но отойти сейчас от Дуни казалось нереальным. Он быстрее сдохнет, чем отодвинется от девчонки в эту секунду. Да и в любую последующую, факт.

И пока влажное лоно плотно обхватывало его пальцы, Гоша пытался держаться. Считал до сотни и обратно. Прокручивал в мыслях схемы, которые могли бы отрезвить его.

Но ничего не помогало. А Дуня, словно издевалась над его выдержкой. Двигалась навстречу его пальцам, вонзала короткие ноготки в его спину и плечи, кажется, даже укусила его за губу. Он не особо среагировал. Дыша через раз. Рвано.

Пальцы запорхали по тугому бугорку, и протяжные стоны полились музыкой. Наверное, Дуня все же приучила его слушать музыкальные шедевры. По крайней мере, сейчас Гоша наслаждался этими звуками.

Влага сочилась по нежным складкам, пачкая его ладонь, а Гоша понял, что все, точка. Ничего уже не спасет его. Слишком отчаянно он хотел оказаться там, где были его пальцы. Глубоко внутри девичьего желанного тела.

А потому Георгий Матвеевич глубоко и шумно вздохнул, прижался ртом к приоткрытым губам и замер у самого входа.

– Говори, если больно, – потребовал он, не убирая губ. Глухо вышло, едва разобрать слова.

Но Дуня ответила сбивчиво.

– Хорошо….

Наверное, он ослышался. Принял желаемое за действительное, но ему казалось, что Дуняша не отвечает на его требование, а говорит о своих чувствах. Ей было хорошо. Он это знал.

Гоша подстроился, чтобы создать меньше неудобств своими размерами. Скользнул глубже, стараясь двигаться крайне медленно и осторожно.

– Хорошо…, – выдохнула Дуня в его рот.

Он и без того был на грани. А тут едва сдержался. И девчонка плотнее обхватила его собой.

Ирбис подхватил покатые бедра ладонями. Понимал, что всего секунда разделяет Дуню от той грани, за которой ей уже не будет так хорошо. Будет больно.

А потому он отчаянно желал отсрочить тот момент, когда в глазах Дуняши он вновь увидит ненависть. Малодушно и трусливо? Да, возможно.

Гоша застыл. А Дуня медленно подняла веки, взмахнув длинными ресницами. Он смотрел на нее… и ничего, кроме страсти и желания не видел.

А Дуняша улыбнулась ему. Растерянно. Смущенно. Прикусив нижнюю губу.

Невинный жест. Но настолько порочный, что Георгий дернулся, чувствуя, как жажда по этой хрупкой маленькой женщине вспарывает жилы.

Сколько женщин было у Ирбиса? Он ведь давно не пацан. Всякие были, и за бабло, готовые на все, и ради спортивного интереса. Помнится, у него даже было пару свиданий. На первом курсе универа. Правда, Гоша и лиц тех девушек не вспомнит уже.

Но Дуня… Его Дуняша перечеркнула все прошлое одной своей улыбкой и взглядом. Он и раньше знал, что влип намертво.

А теперь не осталось вопросов, когда малышка лежала под ним, доверчивая, открытая, когда обнимала его тонкими руками, смотрела вот так, будто пробиралась в самую душу.

– Дуняша моя! – пробормотал Ирбис, резким толчком вонзился в податливые глубины.

Дуня сдавленно охнула. Гоша застыл, всматриваясь в ее глаза. Ждал, когда пелена страсти сменится страхом и болью.

Но Дуня лишь крепче обвила его своими тонкими умопомрачительно красивыми ногами. Сжала так, что он и двинуться не мог. Да и не хотел. Потому что находился в эту секунду в самом желанном месте во вселенной.

Второе скольжение получилось таким же рваным. Дуня всхлипнула и потянулась к нему. Сама впилась в его рот. Укусила. Будто мстила за ту боль, что пришлось пережить.

Гоша рыкнул. Ну кто ж кусает хищника, когда он на взводе?

И все, не стало больше ограничений. Георгий Ирбис улетел в какое-то иное измерение, где была только Дуня, ее руки, поцелуи, стоны и вздохи.

Он и сам рычал, кажется.

И целовал в ответ, по-хозяйски, как собственник. Влажные и порочные шлепки вспарывали тишину комнаты. Но все это было уже неважным. Главное, Дуня прогнулась в его руках, дрожа и царапая его спину.

Он и сам, кажется, что-то порвал. Наверное, простынь, загребая ткань в кулаки. Но лучше уж так, чем пострадает Дуняша. Тряпка, это всего лишь тряпка. Купит новую.

А Дуня… Дуня она одна такая. Уж Гоша это твердо знал.

Рухнул на постель и нечаянно придавил собой Дуняшу. Сил перевернуться уже не осталось. Зато целовать влажный от пота висок – хватало.

Рвано выдохнув, Гоша все же перекатился на спину, утянул за собой и Дуню. И тут же ощутил, как Дуня засуетилась, собралась встать.

– Нет, – мотнул головой, не разжимая рук.

– Мне в душ! Я же здесь все испачкаю, – глухо прошептала Дуняша, но Ирбису понравилось, как она спряталась, уткнувшись в его шею.

Руки жили собственной жизнью, отдельно от мозга. Гладили хрупкую изящную спину, затылок, путаясь в длинных прядях.

– Похрен. Не отпущу, – пробормотал Георгий, надавил ладонью на девичью талию, чтобы Дуня легла удобнее. – Поцелуй меня.

Дуня застыла. Он чувствовал, как еще секунду назад она была расслаблена и уставшая, а сейчас словно подобралась вся.