Моя по умолчанию

Выходит, не только я на ней залипал. Она тоже обратила внимание на многое. По крайней мере, заметила то, что позволило ей судить о моем статусе. Сшитый на заказ костюм. А может, часы или запонки, или что-то еще. Ведь хрен его знает, что на самом деле дало ей понять, что мне не нужно сдавать сперму, чтобы подзаработать.

– Я не собирался становиться донором. Мой… эм… биоматериал, – почему-то улыбаюсь, хотя ситуация не то чтобы веселая, – предназначался, как бы это сказать? Для личного использования. Мы с женой планировали ребенка.

– О господи. Бедная женщина.

– Кто?

– Ваша жена! Могу только представить, что она сейчас чувствует.

Морщусь. Это, пожалуй, один из самых неприятных моментов. Но я должен все пояснить. Без этого никуда.

– Моя жена мертва. И ее ребенок, который, как я понимаю, был зачат от выбранного вами донора, мертв тоже.

Даная хлопает ресницами. Молчит некоторое время. А потом замечает тихо.

– Мне очень жаль.

Эту фразу мне говорили тысячу раз. Но из ее уст… не знаю, из ее уст она не звучит банально. Как будто ей действительно не все равно. И ведь в словах Данаи не впервые проскальзывает участие. Взять хотя бы эти ее: «Могу только представить, что она сейчас чувствует». В подобной ситуации думать о чувствах совершенно незнакомого ей человека… Это как вообще? Так бывает?

– Спасибо, – хмурюсь. – Как вы понимаете, я тоже – пострадавшая сторона. Клиника не имела права использовать мой материал для процедуры.

– Ясно. – Даная растирает лоб. – И что же… Как вы видите нашу ситуацию дальше?

«Моя ж ты умничка», – проносится в голове. Ну, ведь ни истерики, ни воплей. Собрана. Сдержана. Деликатна. В моем положении о лучшем друге по несчастью нельзя и мечтать. Хотя, конечно, может, я тороплюсь с выводами, и она еще не раз проявит себя. Но что-то внутри подсказывает – нет, она нормальная, с ней можно договориться. Вопрос только, о чем?

– Послушайте, кажется, здесь мы уже все выяснили… Как вы смотрите на то, чтобы все обсудить в более непринужденной атмосфере? Тут неподалеку есть хороший ресторан.

– Нет. Знаете, я думаю, для начала мне стоит как-то утрясти в голове эти… эти новости.

А с адвокатом, красавица, тебе не нужно поговорить? Угу. Держи карман шире. Понимаю прекрасно, что ее нужно тепленькой брать.

– Я думал, вам интересно мое видение сложившейся ситуации, – щурюсь, прекрасно понимая, как выгляжу при этом со стороны. И пусть мне меньше всего хочется, чтобы она боялась, добавить жесткости, думаю, не повредит.

– Хорошо, – Даная ожидаемо ведется на провокацию и, отлично это осознавая, гордо запрокидывает голову. – Назовите адрес, мы подъедем.

Глотаю готовое сорваться «Кто это – мы?», без спроса беру из стопки листов для заметок один – розовый – и записываю адрес.

– Я знаю, где это, – кивает Даная. Теперь, когда я так близко к ней, до меня доносится ее тонкий аромат. Крылья носа непроизвольно дергаются. Моя реакция на эту женщину носит совершенно определенный характер. И это плохо. Это усложняет и без того патовую ситуацию. Дерьмо.

– Можно ваш телефончик?

– Боитесь, что я сбегу?

– От меня не сбежишь, Даная. Но со мной можно договориться.

Ее подбородок приподнимается еще чуть выше. В глазах мелькает холод. А она ведь тоже непростая – факт. Может, нам и впрямь не стоило встречаться по горячим следам? Вероятно, нужно было дать себе паузу, чтобы все хорошенько обдумать? Взвесить каждое слово, что теперь на вес золота? Ведь так легко все испортить. Но… Но! Отпустить ее прямо сейчас кажется мне неправильным.

– Ну, что ж… Вбивайте, – соглашается она, сопровождая слова царственным взмахом руки.

Обмениваемся номерами и выходим прочь из приемной под облегченный выдох Сергея Борисовича. Это он, конечно, зря. Я еще до конца не решил, что делать. И вовсе не факт, что я не натравлю на него адвокатов. Ну, не оставлять же это дело вот так?!

К Данае тут же подбегает ее… черт, я так и не выяснил, кем ей приходится эта Нюта. Навстречу мне идет Макс. Переводит взгляд с меня на удаляющуюся парочку и обратно.

– Да ладно. Только не говори, что сделал ребенка Данае Дадиной?

– Если ты помнишь, это сделали за меня. Черт… – кажется, только сейчас, когда отошел от нее на расстояние, до меня начинает доходить, куда я вляпался. Ведь далеко не факт, что нам удастся с ней договориться. И что тогда? Война?

– Да уж такое забудешь, – хмыкает Макс. – Что будешь делать?

– Для начала попробую поговорить. Гони в Щи, мы там встречаемся.

– Прямо сейчас?

– Угу.

– У тебя весь день расписан.

– Как будто я не знаю. – Усаживаюсь на заднее сиденье. Откидываю голову и, глядя в потолок, велю усевшемуся за руль Максу. – Подключай Степаныча. Мне нужно знать о ней все.

– Для этого тебе достаточно открыть интернет, – язвит охранник.

– Хватит косить под идиота! Мне нужно знать то, что не напишут в Википедии.

– Не думаю, что даже Степаныч нароет на нее какой-нибудь компромат.

– Почему? – и бровью не веду.

– Потому что она – святая. Ты все же, и правда, хоть с Википедии начни.