Моя плоть сладка

– Во всяком случае, мистер Коннорс, Дон не первый человек на свете, который все потерял из-за женщины. Такими примерами полна история. Вспомните Самсона, Давида, Париса, Марка Антония, лорда Эссекса, Людовика-это было не так давно. Не забудьте об этом, когда будете писать ваш роман.

– Нет, я буду помнить, – пообещал ему Коннорс.

Макмиллан пустился в воспоминания.

– Дон был чудесным малым, всегда готовым оказать услугу и посмеяться. И как хозяина цирка его очень любили. Если бы он не забрал деньги под закладную и не удрал бы с Тамарой, цирк стал бы первоклассным. Тамара, конечно, была очень красива. Но и Селеста была не хуже в то время. – Его глаза вспыхнули при этом воспоминании. – Помню, однажды в антракте монтеры налаживали аппаратуру и в спешке свалили брезент, ограждавший уборную Селесты. Она как раз сняла свой костюм й не успела еще надеть другой. Я еще и сейчас помню, как она стояла в свете прожекторов совершенно обнаженная, как статуя во время пожара.

Коннорс неожиданно вспомнил об Элеане, стоявшей так же при свете рекламы в отеле «Навидад», и дрожь желания пробежала по его телу.

Макмиллан сдержанно засмеялся.

– Но даже оказавшись в таком виде перед группой мужчин, разинувших рты и окаменевших от удивления, вы думаете, Селеста смутилась? Она улыбнулась с видом женщины, которая знает, что у нее есть все, чтобы зажечь мужчин, потом одной рукой прикрыла грудь, а другой бедра и спросила нас со своим французским акцентом: «Как вам это нравится?»

– А что произошло потом?

Макмиллан снова рассмеялся.

– Появился Дон и навел порядок.

Старик немного помолчал.

– Нет, я не понимаю, что такое могло случиться с Доном. Он вообще не боялся трудностей. Я полагаю, у него произошел внезапный приступ сумасшествия. Между прочим, я видел Дона, когда он вернулся из Калифорнии, и он показался мне совершенно нормальным.

Коннорс наклонился к нему.

– Где? Я хочу сказать, где вы его видели?

– На перроне вокзала. Его ждали не раньше следующей недели, но он приехал в два часа ночи на молочном поезде. Он не был особенно разговорчив, и я тогда подумал, что ему не терпится поскорее вернуться к себе домой. И только на следующий день, завтракая в закусочной, я узнал о случившемся.

– Но вы тем не менее говорили с ним той ночью?

– Несколько минут. Я спросил его, нашел ли он возможность получить деньги для цирка. Он ответил, что да, и казался очень довольным. Я помню, как он мне сказал: «С теми деньгами, Мак, которые зашиты у меня в поясе, мы отлично выйдем из положения».

– Он имел в виду деньги под закладную?

– Думаю, да. Почти все дела цирка делаются таким образом. Во всяком случае, в те времена.

– А потом? – спросил Коннорс.

– Потом Дон пошел, насвистывая, по улице, и завернул за угол.

Макмиллан снова наполнил стакан.

– Верьте мне, мистер Коннорс, когда я узнал, что произошло, я еле удержался на ногах.

Коннорс отпил немного виски.

– Вы знали, вернее, в цирке знали, что Хайс был неравнодушен к Тамаре?

Старик немного подумал.

– Про себя я отвечу: нет! Конечно, Дон немного шутил с Тамарой, и Тамара отвечала ему тем же. – Макмиллан пожал плечами, – Но когда один тип хочет уволочь кобылицу другого, он должен быть или совершенным идиотом, или заранее приготовить место, куда он собирается ее угнать. А Дон идиотом не был.

– А сколько времени прошло с тех пор, как вы видели Хайса, до момента, когда он убил мужа этой танцовщицы и удрал с ней?

– Скажем, как от настоящего часа до утра.

Макмиллан защищал Хайса.

– И я верю, что он не собирался этого делать. Я больше верю тому, что Дон хотел остаться со своей женой, время от времени позволяя себе немного развлечься. Но Пабло мог застать его со своей женой, и Дону пришлось убить его. Тогда, с убийством на шее, единственное, что он мог сделать, это навострить лыжи.

– Пабло был мужем Тамары?

– Это так. – Макмиллан затянулся и выпустил дым. – И если вы хотите знать еще некоторые подробности, то я вам скажу, что Тамара не была мексиканкой, она – цыганка.

Коннорс подпрыгнул в своем кресле.

– Что вы говорите?

– Она была цыганкой. Тамара не только танцевала на канате, она еще и гадала на картах.

Коннорс стал обдумывать услышанное. Само имя Тамара его уже достаточно удивило.

– Вы говорите, она была красива?

Макмиллан поцеловал кончики своих пальцев.

– Чудо!

– И замужем?

– Вне всякого сомнения!

– А ее муж, каков он был?

– Это был высокий мексиканец ростом в один метр девяносто сантиметров в сто десять килограммов. Ему пришлось заказывать специальный гроб, и то его с трудом поместили там. Он тоже был красивый парень. – Старик помолчал. – Знаете, это я говорю не для того, чтобы выгородить Дона. Но я всегда думал, что Дон мог дать Тамаре больше, чем она имела у себя дома, – и, вы уверены, что Тамара была цыганкой?

– Уверен и знаю это. Она часто хвасталась своей кровью, которую считала романской. Почему?

В комнате снова стало жарко. Воротничок рубашки давил Коннорсу на шею. Он решил задать старику вопрос, который сильно интересовал его:

– Послушайте, Мак! Вы довольно долго жили среди приезжих. Вы хорошо знаете цыган?

– О да! Сотни…

Коннорс нагнулся к нему.