Моя плоть сладка

Взять хотя бы Фолла. Вероятно, Фолл обиделся на него за вчерашний вечер. Не надо было поддаваться Барнею и соваться в драку с Фоллом. Но Чак надеялся, что еще можно все устроить. Фолл влюблен в Изабель. О’кей! Он скажет американцу, что это его мало трогает, но предупредит, что она замешана в каких-то темных делах. «„Да, Грегори Фолл, в очень темных! Мне известно кое-что, что вам, Грег, не известно! Слушайте, Грег, я ее муж и не схожу по ней с ума. Понимаете? Или хочу, чтобы какой-нибудь парень был замешан в ее темных делишках. Фолл должен будет выслушать меня. Конечно же, он выслушает. Особенно если рядом не будет Изабель. Этот парень из Парижа, пожалуй, задержит ее сегодня на весь день. Может быть, и это обстоятельство мне удастся использовать? Я скажу: „Грег, вы видите этого парня в сером костюме, который вьется около нее? Так вот, Грег, этот парень – контрабандист. Он и Изабель… Это сущая правда, дружище. Я вас не разыгрываю”».

Во всяком случае, следует попробовать. Чак взглянул на часы и несколько поубавил скорость на повороте. Еще не поздно. Пожалуй, Чаку удастся поговорить с Фоллом до ланча.

13

Мэгги и Барней снова ругались. В пансионе об этом все уже знали. Розалия сказала Мануэлю, а Мануэль – немцам-туристам. Немцы-туриста, за неимением других занятий, рассказали всем остальным жителям пансиона.

– Ах ты, потаскуха! – кричал Барней. – Ты думаешь, я буду это спокойно терпеть? Да?

– Уйди от меня! – На ней все еще был ее пикантный халатик.

– Перестань валять дурака! – орал Барней. – Что вы тут делали сегодня утром, когда я был в аэропорту?

– Ничего!

– Паршивая врунья! – Он замахнулся на нее, но она подползла к самой стене, и он не мог дотянуться до нее через кровать. Тогда он прыгнул на постель, одной рукой сжал ей горло, а другой молбтил ее по бедрам.

– Уйди от меня! Я сейчас закричу!

– Что ты делала с Кеннером? Ты спала с ним? Да? Спала?

Мэгги вырвалась и перебежала в другой угол комнаты. Потом, зажав в руке будильник, повернулась к нему.

– Поставь часы на место! – закричал Барней. – Ты сломаешь их. Часы стоят денег. Поставь их на место!

– Тогда уходи отсюда. Я не хочу, чтобы ты бил меня так же, как бил своих испанских шлюшек.

– Шлюшек? А как ты думаешь, кто ты такая?

Мзгги приподняла будильник, целясь в него. Ее белокурые волосы растрепались, губная помада размазалась.

– А кто такой, чтобы так говорить? – визжала она. – Мистер Непорочность! Ты думаешь, я забыла, в каком виде ты фотографировал нас с Дорой тогда в Париже? Такие маленькие фотографии, Барней! Ты думаешь, я не знаю, что ты потом продал их?

– Продал? Ты с ума сошла, золото мое. Я никогда…

– Их продавали потом около конторы «Америкен экспресс», на улице Скрибы. Джонни Трэнхолм купил весь комплект. Тебе об этом ничего не известно? Да? Делаешь такие делишки, а потом еще называешь меня потаскухой!

– Ну, знаешь, тогда произошла ошибка, – начал Барней. – Я никогда не собирался…

– Никогда не собирался? Так же, как никогда не собирался украсть эти бриллианты! Ты думаешь, я не знаю, что сегодня утром в саду нашли этот несессер? Ты думаешь, что мне ничего не известно об этих бриллиантах?

– Тебе все рассказал Чак? Твой дружок Чак?

Он бросился на нее, но навстречу ему полетел будильник. Мэгги промахнулась, часы ударились о стенку, и стекло разбилось. Барней развернулся, сильным ударом свалил Мэгги на пол и начал бить ее ногами.

– Вставай! – кричал он. – Вставай! Ты еще счастлива, что я…

– Кто счастлив? Я? Счастлива, что путаюсь с таким прелестным мальчиком, как ты? Это ты украл бриллианты! И собирался убежать и свалить все на меня. Я знаю тебя!

Барней изо всей силы ударил ее ладонью по лицу.

– Заткнись!

Кто-то стучал в дверь.

– Встань и вытри лицо, – прошипел Барней. Он подошел к двери и со злостью ткнул ее ногой. – Кто там еще? – раздраженно спросил он.

– Полиция, – ответили по-испански.

Вошел человек, одетый в штатское. Он без комментариев взглянул на блондинку в пикантном халатике и на следы супружеской сцены. Затем вынул из кармана свой блокнотик.

– У вас здесь живет черная женщина?

– Нет.

– Вы хозяин этого заведения?

– Нет, она, – ответил Барней. – Но я веду здесь все дела.

– Вы уверены, что у вас не проживает черная женщина? Старая женщина, с седыми волосами, кожа цвета кофе с молоком, носит фальшивые драгоценности…

– О, это мисс Дэвид, – сказала Мэгги. – Это, наверное, она.

– Повторите, пожалуйста, ее имя.

Мэгги повторила. Одетый в штатское спросил:

– Она сейчас дома? Я хочу видеть ее комнату.

– Но почему? Это просто старая полоумная женщина, – запротестовал Барней.

– Она подозревается в краже бриллиантов. Она пыталась продать сегодня утром целый мешочек бриллиантов.

– Что-о-о?!

– Бриллиантов, – повторил одетый в штатское. – Но где ее комната? Она сама дома?

Лицо Барнея представляло собой гротесковую маску ужаса и удивления.

– Я сейчас все узнаю, – пробормотал он. – Все вам узнаю. Мэгги, проводи, пожалуйста, начальника в комнату мисс Дэвид.

Он выбежал в коридор и быстро спустился по лестнице.

– Кто-нибудь видел мисс Дэвид? – спросил он, врываясь в кухню.

– Нет, – сказал Мануэль.