Моя плоть сладка

– Если бы ты знал, Эд, как я жалею, что все не может быть иначе! Я теперь оказалась в такой же ситуации, как когда-то и моя мать. Я тебя никогда не забуду… не смогу… Мы были многим друг для друга и немало испытали вместе… Я пыталась изгнать тебя из своего сердца, но не смогла. И это не только физическое чувство. Это шаль и цветы, которые ты мне подарил. Это то, что ты никогда не упрекнул меня за мое идиотское поведение с генералом Эстебаном. Это удовольствие, которое я получила на карусели. Это прогулки перед витринами магазинов Гвадалахары. Это электрический утюг, который ты достал для меня. Это воспоминание о тебе, спящем после проведенной в работе ночи…

Коннорс подумал, почему большинство людей стесняются показаться сентиментальными? Такие мгновения, как эти, являлись верхом мечты в такой прозаической жизни.

Элеана положила руку на его рукав.

– Я дорожу воспоминаниями о каждой минуте, которую мы прожили вместе. Ты мне нравишься, как никто раньше, Эд. И я только хотела бы… никогда не встретить тебя…

Они выехали уже за город, на тенистую дорогу. Коннорс нагнулся к ключу зажигания, чтобы выключить мотор, но Элеана остановила его руку.

– Нет, Эд!

Он запротестовал.

– Но я только хочу сказать тебе кое-что!

Элеана положила пальцы на губы Коннорса.

– Не желаю ничего слышать. Я по-прежнему хочу выйти замуж за Аллана, если только это возможно, а я полагаю, что это все-таки удастся. А что касается нас с тобой, то наши пути разошлись уже в Нуэво-Ларедо. И давай не будем снова начинать тяжелую сцену.

– Хорошо. Поживем – увидим, – согласился Коннорс и поцеловал пальцы, лежащие на его губах.

Коттедж оказался маленьким белым домиком с мансардой. Все вместе производило впечатление уюта, хотя дом и выглядел необжитым. Приусадебный участок был запущен. Около четырех акров крапивы и прочей сорной травы отделяли дом от зарослей вербы и кустов хлопчатника, которые росли по берегу реки. Во дворе возвышался старый, наполовину засохший вяз. Сад был великолепен. Позади синего бордюра из алиссума багрянка разных оттенков создавала фон для буйных красок шпажника, калифорнийских маков, петуний, жабрея, ноготков и цинний. Ночная красавица синего цвета, закрывшая свои цветки в эту полуденную жару, образовывала арку перед входом в дом. Дверь дома была открыта, так же как и окна. Теплый воздух надувал занавески, и они, казалось, стремились улететь из дома.

Одетая в свитер и шорты, в рабочих перчатках, Селеста сидела на террасе посреди садового инвентаря.

– Вот что любовь делает с женщиной, – заметила Элеана. – Мама так, содержит коттедж, будто ждет к обеду отца. Когда мы уезжаем в Чикаго, она прикрепляет к входной двери визитную карточку с нашим адресом. А пока мы здесь, она довольствуется тем, что оставляет ключ под ковриком и записку с несколькими словами на кухонном столе.

Селеста радостно замахала им рукой.

– Уже приехали? – крикнула она Элеане, а потом обратилась к Коннорсу: – Не чувствуешь, как бежит время, не правда ли, мис?гер Коннорс? Я успела сделать лишь половину того, что собиралась. – Она посмотрела на сад. – Он нравится вам, мистер Коннорс?

– Очень, – ответил Коннорс.

Его ответ относился в равной степени как к саду, так и к садовнику. В своем зеленом свитере Селеста была так же красива, как и Элеана. Эд без труда поставил себя на место Джона Хайса.

Элеана критически осматривала сад.

– Знаешь, мама, ты должна немного проредить эти калифорнийские маки. Они заглушают другие цветы…

Селеста еще больше измазала нос, потерев его перчаткой.

Они мне так нравятся! – Она сняла перчатки. – Но нас, вероятно, ждут к завтраку. Вы, наверное, оба проголодались. – Она улыбнулась Коннорсу. – Я сейчас буду готова, только надену юбку и кофточку.

Она послала Элеане поцелуй и скрылась в доме.

– Она восхитительна! – заметил Коннорс.

– Это любовь! – ответила Элеана. – У нее в жизни было немало плохого, и приятно видеть, как стойко она все переносит. Дядя Джон не лгал, когда говорил, что она мыла полы, чтобы вырастить меня!

Коннорс принялся рассматривать сад.

– Я понимаю, что имел в виду дядя, когда говорил о святилище. Отец и мать вместе посадили этот сад?

– Не думаю, – ответила Элеана. – Даже уверена, что нет. Вначале тут были дикие маки, потом уже мама стала сажать все новые цветы.

– Ты веришь, что он приедет сюда?

– Мой отец? – Элеана немного подумала, потом покачала головой, – Возможно, но я сомневаюсь в этом. Очень сомневаюсь, Эд.

– Почему?

– Потому что я разделяю твои взгляды на его характер. Пабло застал его в постели с Тамарой. Отец был вынужден убить его и бежать с Тамарой. Адвокат Санчес пригрозил ему, что все расскажет, и отец заткнул ему рот самым примитивным образом. Но я не верю, что он может быть настолько мерзким, чтобы явиться сюда и второй раз разбить сердце матери, впутывая ее в эту грязную историю.

– Это весьма спорно, – возразил Коннорс.

– Что же здесь спорного?

– Или ее сердце будет снова разбито, или возвращение мужчины, которого она любит, покажется ей достаточной компенсацией за перенесенные невзгоды.