Моя первая любовь

Максим Матковский родился в Киеве, окончил Дамасский институт (Сирия) по специальности «Арабский язык и литература» и Киевский университет им. Шевченко. В 2014 году стал победителем премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» и вошел в число лауреатов Международного литературного конкурса «Русская премия» в номинации «Крупная проза». Тексты Матковского лиричны и неожиданны, в них размыты границы между сном и явью, «реалистической» иронической прозой и фантасмагорией.

Женщины или пиво?

1

О человеке можно многое сказать по тому, какое пиво он пьет.

Если же человек пиво не пьет — то и говорить о нем совершенно необязательно.

Так вот, не вдаваясь в подробности пивного мира, если человек пьет разливное пиво с хмельной горчинкой, и пиво это либо светлое, либо же полутемное, то это хороший человек.

Если же человек пьет разливное светлое, либо же полутемное и не фильтрованное, то это просто отличный человек.

А если же вы увидели, что человек пьет бутылочное пиво, наше или импортное, — то от такого надо держаться подальше.

Руки ему не подавай!

Ведь человек в здравом рассудке кислятину пить не станет, ведь так?

Ее папаша, ее брат и ее дядя пили бутылочное львовское пиво — и были редкостными козлами.

Да, таких козлов еще поискать надо.

Лена же была отличной девчонкой, вежливой, скромной, доброй… а самое главное — у нее была отличная упругая задница, грудь второго размера и длинные медовые волосы.

Все, как мне нравится.

Она разделяла мое презрение к людям, пьющим бутылочную кислятину.

2

Я ей говорил:

— Леночка, милая, как же я устал от твоих родителей! Боже, они же черти… да в кафе-баре «Мариша» на базаре Нивки — и то получше людей встретишь!

Она не верит мне, ни единому слову, родители у нее — святые люди.

— Тебе просто надо с ними ближе познакомиться, они на самом деле очень хорошие, своеобразные немного…

— Немного… своеобразные! Своеобразия у них, знаешь… на вагон, прицеп и тележку с тремя сумками хватит… они же деревенщины проклятые!

И мы ругаемся. Каждый день ругаемся. Она обижается, иногда плачет, и я уже ненавижу себя за слезы эти. Ну кто я такой, чтоб судить ее родителей? Они же ее выкормили, вырастили… естественно, она будет их любить.

Как там в Библии написано? Не становись между ребенком и его родителями, а не то получишь молнией по макушке, что-то в этом духе. Справедливо, тут не о чем спорить.

Я говорю:

— Леночка, милая, дорогая, переезжай ко мне, будем жить-поживать да добра наживать.

Не хочет, родители не разрешают. Ей всего девятнадцать лет. Мне двадцать пять, а в голове хоть шаром покати. Ноль без палочки. Институт окончил и пошел бумажки с места на место перекладывать. Посади вместо меня робота или бродяжку с улицы, да хоть тостер с кофемолкой вместо меня посади — они с такой работенкой, должно быть, еще лучше справятся.

С другой стороны, работа у меня есть, деньги кое-какие платят. И работа не тяжелая, мозоли не выскакивают, голова не болит, грыжи от подобной работы точно не будет.

Все хорошо, все нормально.

Так успокаиваю себя каждый божий день. Главное, совершать одни и те же поступки изо дня в день и строго следовать ритуалу. А иначе — крышка, хаос, а иначе захочется вегетарианцем стать или, господи всемогущий, цветную татуировку на руке сделать.

Встал рано — зубы почистил, умылся, отжимайся! Чай пей с хлебом и маслом, чай без сахара — масло чуть солью притруси. Никаких печений и сладостей. Не ленись, мужчина должен быть опрятным, прическа аккуратная, обувь до блеска начищена. В обед обязательно съешь и первое, и второе, и компот из сухофруктов в местной столовой.

Онанизмом не занимайся — это верный путь к небритому одиночеству.

Еще от онанизма люди слепнут, так я в интернете прочитал.

Леночка меня упрекает периодически:

— А ты мне своих родителей вообще не показываешь!

Я же ее тоже упрекаю:

— А ты мне своих родственничков постоянно показываешь, и что хуже?!

3

Вечно небритый, хромой папаша ее, дядя Коля, много лет уже не работает, болтается по двору с парочкой гнилых досок да молотком вместо чего-то полезного, вроде скворечника или же гроба для себя — он из себя строит крепкого хозяйственника.

Майка дырявая, штанины подвернул, хамло, скотина, деревенщина, рожу постоянно хмурит, левый глаз прищуривает и бровями шевелит. А смотрит он на тебя так, будто ты ему тысячу гривен вот уже два года должен.

Кажется, он и родился недовольным, и в детстве он ни одного дня довольным не был. И улыбаться он точно не умеет, ей-же-ей. Уголки его губ повисли так низко, словно у него на морде двадцатикилограммовая гиря невидимая висит.

Дядя Коля меня упрекает:

— У тебя машины нет.