Моя незнакомая жизнь

– Красота какая! – Игорь гладит руками золотые рамки, украшенные драгоценными камнями. – Невероятно! Рита, у тебя есть такое богатство, а ты пашешь в агентстве, как раб на плантации?

– Да. История с Игорем научила меня осторожности. Я продала червонцы и купила квартиру, хватило на все. Монеты не вызвали подозрений, а эмали и украшения… Очень же опасно, понимаешь? Я интересовалась рынком сбыта и знаю, что стоит засветиться с чем-то таким – утром можно не проснуться. У нас не торгуют драгоценностями открыто, это тебе не Европа с ее аукционами Сотби, в нашем гондурасе все проще и страшнее.

– Знаю. Итак, попробуем приманить его одной из этих вещей. Но каким образом? Ты к нему не пойдешь, я тоже.

– А Рустам – да. Если не хочет, чтобы его постигла судьба Витьки Борецкого, обязательно пойдет. Кстати, как там Торопов?

– Пока жив, хотя прогноз очень осторожный. Он все еще без сознания. Мы объявили его мертвым, палата охраняется, но все равно.

А я, между прочим, догадалась, кто всех убил. Но не скажу пока. Нашла тут в Интернете фотографии счастливого семейства Мальцевых, и Витка меня удивила – красивая выросла, очень красивая. Я-то другой ее помню. Но какой бы она ни стала внешне, внутри все та же: истеричная, злобная и ненормальная.

– Думаешь, Рустам согласится?

– У него и выбора-то нет, не зря же прячется.

– А где прячется? Поди найди его.

– Я знаю где. Поехали…

О подвале под домом на Магистральной практически никому не известно. Вернее, известно, что он там есть, но считают, стоит пустой. Дом-то полуразрушенный, а вход в подвальное помещение закрыт крепкой металлической дверью. Именно там парни когда-то начинали свои музыкальные извращения. Пардон, искания.

– Заперто, – вздыхает Панков, тряхнув створку.

– Что, действительно? – усмехаясь, я достаю ключ.

Мне его дал Витька, устанавливая эту дверь, словно обручальное кольцо подарил. А я не оценила. И все-таки ключ сохранила. Хм, замок тот же, но…

– Нет, дверь не заперта, просто тяжелая. Ну-ка, нажми…

Игорь нажимает сильнее, и створка открывается. В подвале темно, но где-то в глубине виден свет. Я знаю, что именно там была комната для репетиций, она практически звуконепроницаемая.

– Тихо, там кто-то есть.

Игорь осторожно движется вдоль стены с пистолетом в руке, я иду за ним. Свет становится ярче, и я вижу, что Рустам здесь. Он привязан к стулу, тело его покрыто кровью и ожогами. Такое я уже видела – точно так же был когда-то привязан Игорь, точно таким было его тело. Только у Рустама глаза пока на месте.

– Я же тебя просил не лгать мне.

Глухой тихий голос, что врезался мне в память навсегда. Тот же человек, который был с Мальцевым в квартире Игоря, пытает теперь Рустама. Дядя Саша не добил его, судя по всему.

– Я не лгу! Клянусь вам, что не знаю! Она мне не сказала! Там был мент, и она не сказала! Не надо! – кричит рокер, когда рука палача прижимает к его обнаженной груди тлеющую сигару.

Ишь, эстет, сигары у него, мерзавец. Бедный Рустам, тут кричи, не кричи – никто не услышит. Стены такие, что громыхание гитар и барабана не пропускали, что им твой крик…

– Мне нужен тот блокнот.

– У меня его никогда не было, он был у Виктора!

– Но после его смерти мы искали в квартире и не нашли. Она не могла его взять, потому что действительно не контактировала с Борецким около года.

– А Витька говорил…

– Лгал. У Риты Лукаш блокнота нет и быть не может. В последние месяцы за ней постоянно следили, у них с Борецким не было никаких отношений, тут она говорила чистую правду. А вот ты мог взять. Итак, где блокнот?

– Клянусь, у меня его нет!

– Я бы хотел тебе верить, только почему-то не верю. Ну ничего, сейчас выколю тебе глаз, и ты скажешь мне правду, чтобы я оставил второй.

– Нет! О боже, нет! Я говорю правду! Нет, не надо, не на…

Игорь не выдержал, просунулся в проем и выстрелил. Я слышу, как падает тело. Надеюсь, мой враг жив.

В комнате настоящий свинарник. Но видно, что ею периодически пользовались. И Рустам прятался здесь. Интересно, как его мог обнаружить тут убийца? А, кажется, знаю, кто ему сказал.

Я в упор смотрю на него. Ему, наверное, лет семьдесят, но он жилистый и подтянутый. Острый подбородок, острый нос, кустистые брови прячут небольшие светлые глаза. А лицо обычное, второй раз и не глянешь. Пожалуй, голос у него неправильный. К такой внешности подошел бы более высокий и выразительный. Но есть то, что есть. Волосы коротко, почти под ноль, острижены.

– Я ему локоть прострелил. – Игорь держит пистолет на изготовку. – Все, пора вызывать наших и паковать его.

– Не мели ерунды! Ну упакуешь, так ведь часа не пройдет, как его выпустят, а то ты не знаешь. Это давний приятель старого Мальцева, спелся с осиротевшим сыном.

– Откуда ты знаешь?