Моя младшая жена

Ну наконец-то! У меня всё внутри прыгает от радости. Но ответить не решаюсь.

— А Алла долго ещё будет?..

Катя строго-настрого запретила мне возвращаться в дом, пока там Алла. Я понимаю, почему…

— Я не там сейчас живу. В нашем с тобой номере, в «Жемчужине».

В машине на переднем сиденье огромный букет роз.

— Это тебе… — прослеживает он за моим взглядом.

И пока я решаю, что правильно, а что неправильно, телефон у него в руке звонит. Мы стоим обнявшись, и я слышу каждое слово.

— Да, Людмила Фёдоровна.

— Тимур Алексеевич, Алла настояла, чтобы я уехала.

— Хорошо. Как она? Сама уже передвигается?

— Хромает очень. Но уже сама, да. С помощью трости.

— Тогда поезжайте…

— Я уже ушла. Как только вернулся Ренат Игоревич. Тимур Алексеевич, я не знаю, насколько это корректно… Но Вы говорили — Алла в положении.

— Да, всё правильно.

— Тогда у неё кровотечение… И она его тщательно скрывает.

— Чего?.. — хмурится Тимур.

— Не буду описывать деталей, но она пользуется прокладками, чтобы скрыть кровотечение. Так как мне заплатили за то, чтобы я заботилась в том числе и о её безопасности… я считаю важным сказать Вам. Так как Алла всё отрицает. А если кровотечение маточное, то это смертельно опасно. Если оно усилится — можно за двадцать минут больше литра крови потерять. Скорая не успеет! Про ребёнка вообще разговора нет.

— Спасибо! Я понял.

Скидывает. Со страхом переглядываемся. Вызывает скорую.

— Кровотечение у беременной.

Называет адрес. Открывает мне дверь машины.

— Поехали…

Глава 42 — Время остаться вдвоем

Дозваниваюсь только с третьего раза.

— Ренат, ты дома?

Поглядываю на светофор. На дорогах тесно. Сам я раньше скорой не успею.

— Только вышел.

— Возвращайся. Сейчас скорая подъедет, открой им.

— Скорая?..

— Да, для Аллы.

На светофоре наконец-то загорается зелёный, и я срываю машину с места.

— Нахрен ей скорая? Или это психиатрическая?

— Просто вернись и впусти. Я сейчас буду.

— Да я не могу! У меня встреча!

— Ты нашёл работу и съезжаешь?

— Нет…

— Тогда это неважная встреча. Возвращайся.

— В последний раз! Не смей распоряжаться мной!

— Согласен. В последний.

Скидываю. Набираю Аллу.

— Ну наконец-то соизволил позвонить сам!

— Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно!!

— Сейчас приедет скорая.

— Зачем?.. — удивлённо.

— Людмила Фёдоровна сказала, что у тебя кровотечение.

Тишина.

— Я вызвал скорую.

— Не нужна мне никакая скорая! Что за чушь?! — бросает трубку.

Ясно…

Подъезжаем к дому как раз в тот момент, когда врач со своим фельдшерским саквояжем выходит из открытых ворот.

— Подождите, — вылетаю я из машины. — Вы её не забираете?

— Пациент отказался от госпитализации, осмотр провести не позволил.

— Задержитесь, пожалуйста, я поговорю с ней.

— Мы не можем ждать, у нас следующий вызов. Вы убедитесь сначала, что человеку нужна неотложная помощь, а потом уже звоните, — недовольно.

Задумчиво постукиваю пальцами по капоту скорой. Трогается. Делаю шаг назад, пропуская её.

— Тимур… — касается моей руки Ляся.

Разворачиваюсь.

— Мне можно с тобой в дом? Я хотела бы взять пару вещей.

Это так ужасно звучит — её вопрос. Словно она здесь никто. А это не так.

— Конечно. Это наш дом. И то, что там временно находится Алла, не отменяет того, что хозяйка — ты. Пойдём.

В этот раз я веду её за руку, не оставляя в одиночестве. И вообще, я больше не готов к тому, что в нашем доме будет кто-то, кроме меня и Ляси. Я недооценивал степень её уязвимости. Надо исправлять ошибки.

Ляся замирает перед лестницей наверх. Вздыхает.

— Мне очень жаль. Я хотела бы извиниться перед Аллой.

— Она наверняка толкнула первая.

— Да. Толкнула. Но не столкнула, как я её.

— Она не примет извинений.

— Отец говорил: дело виноватого — просить прощения. А примут или нет — это уже не его дело.

Уходит наверх. А мне кажется, это бесполезный аттракцион — извиняться перед Аллой. Для некоторых чужое чувство вины — это всего лишь орудие против виновного. И я без угрызений совести это оружие сейчас отниму. Потому что… это не кровотечение! Было бы кровотечение — Алла мгновенно сама бы вызвала скорую, пытаясь спасти единственный аргумент в пользу своего особенного положения в моей жизни.

И от того, что мою нервную систему перегрели просто так насчёт судьбы моего несуществующего ребёнка, я прихожу в тихую ярость.

— Здравствуй, Алла.

Сажусь на кресло перед ней.

Нервно присаживается, закрываясь от меня подушкой.

— Как твоя нога?

— Болит. У меня всё болит!

— Тебе дать обезболивающее?

— Ты же сказал — нельзя, — дуется она обиженно.

— Я думал, ты и правда беременна.

— Что?..

По моей грудной клетке растекается кипящая злость. И мне кажется, не была бы она сейчас и так поломана, точно выхватила бы от меня какой-нибудь жести. Сжимаю подлокотники. Едва сдерживая оскал, смотрю ей в глаза.

— Ты дешёвая, лживая, расчётливая дрянь.

По её лицу начинают течь слёзы.

— Что мне ещё было делать?!

Агрессивно срываюсь с места, нечаянно снося стоящую на полу высокую вазу, которую покупала Алла. Она разбивается вдребезги. Ощущаю, как сзади тенью встаёт Ляся.

— Тимур… не надо… — испуганно шепчет она. — Умоляю. Не трогай её… Не ругай.