Моя купель

Через два часа по кратчайшему пути от имперской канцелярии до Потсдамского моста и далее до КП 8-й гвардейской армии прошли три парламентера в штатском. Один из них — правительственный советник министерства информации (пропаганды) Хейнерсдорф. Он нес Чуйкову обращение доктора Фриче: «Как Вам извещено генералом Кребсом, бывший рейхсканцлер Гитлер недостижим (покончил самоубийством). Доктора Геббельса нет в живых. Я, как один из оставшихся в живых, прошу Вас взять Берлин под свою защиту. Мое имя известно. Директор министерства информации (пропаганды) доктор Фриче».

В 6 часов 2 мая через Потсдамский мост перешел в сопровождении двух генералов командующий обороной Берлина, командир 56-го танкового корпуса генерал Вейдлинг. На КП Чуйкова он подписал приказ о капитуляции берлинского гарнизона, заявив при этом, что сопротивление теряет всякий смысл, что его войска прекращают огонь и готовы сложить оружие. Огонь был прекращен повсеместно, и началось массовое разоружение берлинского гарнизона.

Боевые действия в Берлине закончились к 10 часам утра 2 мая. К этому времени воины армии генерала Кузнецова взяли рейхстаг, подойдя к нему с севера; войска генерала Берзарина и гвардейцы Чуйкова, овладев в жестоких боях центральной частью Берлина, вышли к имперской канцелярии.

В завещании, которое подписал Гитлер в 4 часа утра 29 апреля 1945 года, говорилось, что президентом Германии назначается адмирал Дениц. Но Дениц в эти дни находился в Мекленбурге. Можно подумать, что немецкие войска, оборонявшие Берлин до последнего патрона, действовали самостоятельно. Но это далеко не так. Как показали пленные чиновники центрального узла связи, правители третьего рейха ушли от руководства войсками только после того, как советские солдаты оказались у стен имперской канцелярии. Борман и Геббельс долго ждали генерала Кребса, который ходил с белым флагом к русскому командованию для переговоров об условиях капитуляции.

Кребс вернулся и сообщил: «Русские не идут ни на какие условия. Только безоговорочная капитуляция...

После этого главарям третьего рейха осталось лишь одно: кончить жизнь самоубийством.

Когда мы вошли во двор имперской канцелярии (это было в 9 часов 30 минут утра 2 мая 1945 года), труп Геббельса еще дымился, а обгоревшие трупы Гитлера и Евы Браун валялись в яме, присыпанной рыхлой землей. Смрад — и больше ничего не оставили после себя главари третьего рейха.

Оглушительная тишина стояла на улицах Берлина несколько часов. Всюду валялись перевернутые немецкие орудия, разбитые броневики, танки без башен, каски, гильзы, пустые штабные машины. Будто земля здесь вывернулась наизнанку и замерла в оцепенении.

И вдруг все ожило. Примерно около 3 часов дня 2 мая на площадях и улицах появились вереницы немецких мирных жителей. Возле русских походных кухонь возникли очереди голодных берлинцев, обреченных Гитлером на гибель, на голодную смерть. Запах хлеба, как луч солнца, оживил их лица. Аромат свежеиспеченных булок, а с ним и веру в справедливость, в право на мирную жизнь трудолюбивого немецкого народа принесли мы тогда в Берлин. В хлебе — солнечная энергия жизни. С этого началась мирная жизнь Берлина. И вспомнились мне в тот час хлебные нивы Кулунды...

Прохлада вечерних сумерек облегчила дыхание. Закончив рассказ, я прислушался к тишине. Она наполнялась звоном, похожим на звон россыпного золота. Мне с юности знаком звон золотой россыпи на тарелках весов, когда от нее отбивают шлихи. Знаком потому, что родился и вырос в тайге среди старателей. То золото отсылалось на плавку банковских слитков, а это, что сейчас звучит в моих ушах, течет в бункеры семенного фонда. Как приятно ласкает мой слух звон зерна кулундинской пшеницы...

В ходе беседы я не заметил, что меня слушал секретарь райкома партии, бывший в войну войсковым разведчиком, Николай Федорович Колчанов. Вместе с ним сюда приехали моя дочь Наташа и сын Максим. Они стоят за моей спиной, о чем-то переговариваются вполголоса. Я оглянулся, в лицо пахнуло степным солнцем. В руках у них — колосья пшеницы. Завтра я отправлю детей в Москву: через неделю начало учебного года. Теперь они знают, как достается кулундинцам хлеб. Пусть покажут эти колосья своим московским сверстникам. Ведь народная мудрость гласит: «Хлеб — всему голова».

Метель и поземка

1

Закружили над Кулундой снежные метели. Здесь сейчас горячая пора. На озимых и на зябях передвигаются развернутым строем бригады и звенья хлеборобов. Вышли сюда и школьники. Вышли целыми классами с охапками хвороста и самодельными щитами для снегозадержания. Видя, где и как ветер переметает порошинки снега, они бросаются на перехват белесых змеек поземки. Смотри и вспоминай цепи рот и батальонов, поднявшихся в атаку. Идет бой за влагу в почве. Его ведут солдаты хлебного фронта Кулунды.