Моя Ева

– Как же я рада, что ты вернулась. Мы не виделись два месяца, а ощущение такое, будто прошел целый год. Мне, кстати, Саша писал несколько раз, про тебя спрашивал.

Я делаю паузу, чтобы пригубить ледяной минеральной воды и тем самым дать Маше несколько мгновений на размышления.

Мне показалось странным, что Саша спрашивает у меня о планах подруги. Когда посоветовала ему напрямую связаться с Машей, так и не получила внятного ответа, почему он не может этого сделать сам.

– Ничего не хочешь мне сообщить? – мягко спрашиваю.

Я бы могла сказать, что между нами никогда не было секретов. Но ввиду последних событий такими утверждениями кидаться не буду. За несколько дней до приезда Маши у меня началась беспрецедентная паника. Я понятия не имела, как буду смотреть в глаза подруге, ведь глубоко в душе чувствовала вину перед ней, будто совершила предательство. Как бы сильно ни старалась сконцентрироваться на чем-нибудь другом, но единственная ночь, которую провела с Добровольским, до сих пор не дает мне покоя. И сейчас, сидя перед Машей, наша мимолетная связь, воспоминания о которой я смаковала каждую ночь, не казалась мне больше волшебной и сказочной, а, наоборот, чем-то постыдным и преступным. Невольно сравниваю себя с греховной эгоистичной предательницей. Прошу откровения от Маши, а сама надеюсь, что она никогда не узнает о произошедшем между мной и ее отцом.

Подруга медленно размешивает лед соломинкой в высоком стакане, а когда поднимает взгляд, вижу вину в ее глазах.

– Кажется, я влюбилась, Ев.

– Так это же замечательная новость!

Она снова утыкается глазами в стол, задумчиво разглядывая на скатерти рельефный золотой узор с эмблемой ресторана.

– Маш, ты чего? Что случилось?

Я рукой накрываю ее ладонь и слегка сжимаю, чтобы показать свою поддержку.

– Речь идет не о Саше, – виновато бормочет она.

– А о ком?

– Папа выделил сопровождение на время путешествия.

– Ты имеешь в виду телохранителя?

Она кивает и виновато смотрит на меня исподлобья.

– Ты влюбилась в своего телохранителя?

Маша чувствует себя некомфортно и подавлено, и мне буквально приходится выпытывать из нее откровения.

– У нас все было.

Ее лицо заливает яркий румянец. Она берет папку с меню и размахивает перед собой, словно веером, затем кладет ее на стол и прикладывает холодный стакан к щеке. Глаза Маши ярко сияют Вифлеемскими звездами.

– Я не могу понять. Ты жалеешь?

– Нет. Нет, я не жалею, Ева. Жалеет он. Он сказал, что это было ошибкой и… Это я виновата, сама к нему полезла, понимаешь?

Понимаю. Как же я тебя понимаю, милая. Когда влюбляешься, о последствиях не думаешь. Единственное, чего тебе хочется, это познать новый мир рядом с мужчиной, по которому сходишь с ума. В такие моменты женщины становятся заложницами собственных желаний, и уже все равно, что будет потом. Главное – это то, что происходит здесь и сейчас. Тяжесть его тела, твердость мужской силы, прикосновение дерзких пальцев…

Все остальное не важно.

– Когда мы вернулись, он всего лишь оставил свои контакты и попросил с ним связаться, если вдруг мне понадобится какая-либо помощь.

Мысленно усмехнулась. Какая знакомая ситуация. Игорь сказал мне те же самые слова, но я была уверена в нем и знала наверняка, что он действительно мне поможет, если когда-нибудь обращусь к нему за помощью. А вот что представляет из себя этот парень и насколько можно ему доверять, понятия не имела. Оставалось только надеяться, что Маша не пала жертвой какого-нибудь неприличного мужчины. Хотя, зная Добровольского, не думаю, что тот подпустил бы к ней человека, которому бы не доверял.

– А еще мы не предохранялись, – произносит подруга скороговоркой, прикусив губу. – Я дура, да? А если я забеременею, что мне тогда делать? Что я папе скажу? А вдруг он меня аборт заставит делать?

– Маша! Ну что ты такое говоришь? Успокойся и посмотри на меня.

Бедная моя девочка. Она фокусирует на мне встревоженный взгляд, в котором читается так много отчаяния и страха.

– Ты сама веришь в то, что говоришь? Отец любит тебя больше жизни и никогда не причинит тебе вред.

Добровольский может быть жестким и хладнокровным, но я была уверена на миллион процентов, что никогда не заставит собственную дочь избавиться от ребенка.

– Я могу дать объяснения твоей тревоге и страху, но давай мы не будем пока думать об этом. Забеременеть не так уж и легко, Маша.

– По подсчетам у меня как раз была овуляция.

– Скажи, чего конкретно ты боишься? Остаться беременной или реакции отца? Мои слова покажутся тебе банальными, но я верю, что все, что ни делается, делается к лучшему. Если даже ты и забеременела, то, значит, так и должно быть. С финансовой точки зрения тебе нечего опасаться. Да и твой отец всегда тебя поддержит морально. Я знаю, ты всегда желала построить карьеру, но беременность – это ведь не препятствие и не болезнь. Ты сможешь работать хоть до последнего дня, если захочешь, а декретный отпуск пролетит очень быстро, и ты снова сможешь приступить к своей профессиональной деятельности.

Я слишком хорошо знала свою подругу, чтобы понять – она начала понемногу успокаиваться.