Моя чужая новая жизнь

— Большего бреда я ещё не слышала, — скептически усмехнулась я. — Ирма подкатывает к моему мужу, она скажет что угодно, чтобы убрать меня с дороги, но вы-то адекватный человек. Подумайте сами! Я два года верно служу Рейху. Если бы я была советской разведчицей, то почему я не проявила себя раньше?

— А это уже отдельный вопрос, — пожал плечами Шварц. — Возможно, об этом лучше побеседовать с вашим супругом и выяснить, не прикрывает ли он предательницу.

Я села на деревянную койку. Мысли метались как пришибленные и главное — не было ни одной толковой. Подставила меня эта сучка грамотно, ничего не скажешь. И обратного хода нет! Даже если сдам Вайса, объяснить, почему я прикрывала русскую радистку, будет сложновато. А если они бросят в камеру и Фридхельма? И Вилли? Ведь с точки зрения генерала он тоже виноват, раз проморгал под носом предательницу. Господи, ведь решила уже, что раз выбрала сторону — сиди и не рыпайся. Так нет же, грёбаная совесть опять понесла меня по кочкам. Мне стало дурно при мысли, что со мной может сделать Шварц. О его методах допроса я прекрасно наслышана. Нет, я не позволю ему даже прикоснуться к себе. Услышав скрежет ключа, я невольно вздрогнула. А этой гадине что здесь надо?

— Пришла позлорадствовать?

— Угадала, — усмехнулась Ирма и медленно шагнула ко мне.

Сложив губы в притворной сочувственной улыбке, она промурлыкала:

— Я же предлагала тебе помощь, но ты отказалась. Так что теперь пожинай плоды.

— Ну хорошо, допустим, меня ты убрала, но как теперь разрулишь проблемы Фридхельма? Ведь он скорее всего тоже попадёт под подозрение.

— Я поручусь за него, ведь он мог и не догадываться, что коварная жёнушка так искусно притворялась.

— Думаешь, всё так просто и он теперь твой?

— Непросто, но со временем всё наладится. Я буду рядом и помогу ему пережить это разочарование.

— Даже если я исчезну, тебе это не поможет, — усмехнулась я. — Он тебя не полюбит. И даже не захочет.

Её лицо исказилось от злости, и она прошипела:

— Как бы я хотела, чтобы ты сгнила в лагере, но к сожалению, тебя всего лишь расстреляют. Придётся попросить майора Шварца, чтобы он не стеснялся в методах допроса. Может быть, я даже смогу уговорить его запечатлеть это на плёнку. Жду не дождусь, когда увижу тебя орущей под каким-нибудь солдатом, избитую…

Терять мне уже было нечего, поэтому я со всей дури размахнулась, впечатывая кулак в её шнобель.

— А этого ты не ждёшь?

Ух ты, вот это я ей зарядила, кровищи прямо море. Как бы нос не сломала.

— Ты будешь молить о смерти, обещаю, — прошипела она, дёргая засов на двери.

До меня резко дошло, что всё, что она сказала, вполне может оказаться для меня реальностью. Я медленно достала ампулу с ядом. Никогда не понимала самоубийц, ведь из любой ситуации можно найти выход. Оказывается, что нет. Второй раз умирать страшнее, тем более, когда я не хочу этого делать. Я, конечно, хочу надеяться, что эта хрень закончится благополучно, но нужно быть готовой к любому варианту.

***

— Боже мой, Рени, — Фридхельм бросился ко мне, сжимая в объятии. — Как ты?

— Охиренно, — пробормотала я. — Твоя чокнутая подруга меня подставила. Я не брала её фотоаппарат. Точнее брала, чтобы убрать с твоего стола, поэтому скорее всего на нём найдут мои отпечатки.

— Генерал запретил Шварцу тебя допрашивать, пока идёт расследование. Мы обязательно найдём того, кто вскрыл сейф.

— Не успокаивай меня, я прекрасно вижу, что в полной заднице.

— Фактов против тебя нет, точнее их очень мало. Шварц допрашивает эту девушку, есть предположения, что она и есть таинственная радистка.

— Ну да, и мне припомнят, что я спасла её от облавы, — мрачно буркнула я.

— Я боюсь другого. Если она заговорит…

— То выдаст своих. Я-то здесь при чём?

Фридхельм внимательно смотрел мне в глаза.

— Родная, я сделаю всё, чтобы вытащить тебя отсюда, но ты должна мне сказать правду.

— Какую правду? Я не крала эти документы.

— Один из полицаев, которые охраняли заложников, выжил. Он сказал, стрелял мужчина, и он не видел его лица, но с ним также была женщина.

— И что?

— Мы оба знаем, ты опоздала в тот вечер.

Между нами повисла тяжёлая напряжённая пауза. Вот что я должна ему сейчас ответить? Сказать «а» — надо говорить и «б», да и вообще остальные буквы. А оно ему надо? Узнать что та, которую ты так любишь, столько времени обманывала тебя?

— Рени, я жду от тебя честного ответа. Я буду тебя защищать в любом случае, но знай, если ты меня обманешь, а я когда-нибудь об этом узнаю… Нет, я, конечно, не перестану тебя любить, но я не смогу тебе больше доверять.

Только этого мне не хватает для полного счастья. Совесть в очередной раз пнула меня от души. Когда-нибудь я всё-таки решусь на этот непростой разговор. Может быть. Но явно не сейчас. Где гарантия, что нас не подслушивают за дверью? А что, Шварц вполне мог такое устроить, рассчитывая, что запаниковав, я солью всё мужу.

— Я не делала того, в чём меня обвиняют, — медленно ответила я. — И того, что ты подозреваешь — тоже.