Мой злой Фей

— Предлагаю считать инцидент исчерпанным, и забыть это маленькое недоразумение, — кто бы знал, каких адских усилий мне стоило удержать на лице спокойную маску, делать вид, что ничего из ряда вон страшного не произошло.

— Как тебе угодно, — Тимофей лишь кивает и снова возвращается к бумагам.

***

Я ни жива, ни мертва выхожу в коридор и на деревянных ногах шагаю прочь. Искусственная улыбка намертво прилипла к губам, безумно перекосив лицо. Наверное, поэтому попадающиеся навстречу сотрудники с опаской косятся в мою сторону. Плевать.

Сама не помню как, добралась до отдела кадров, и едва переступила через порог, как на меня набросилась начальница

— Миронова, что произошло?

— Что произошло? — отвечаю вопросом на вопрос и бреду к своему месту.

— Вика прилетела в истерике, в соплях, слезах. Кричала, что ты — стерва, завистливая дрянь. И это самые культурные из эпитетов, летевших в твой адрес! Собралась и убежала прочь, сказав, что больше не вернется. Из-за тебя!

— Ее Лукьянов уволил.

— Почему? — требует ответа Елена Леонидовна.

— Не знаю, — мне стыдно признаваться, что это произошло из-за моего длинного языка и пустой головы. Если бы не всплеск безосновательной ревности, то Вика бы не потеряла хорошую работу. Тот бред, что она сегодня несла, забыли бы через день и все. Да и мне самой неделя до декрета осталась, могла бы и потерпеть, не устраивать разборок.

— Почему же она сказала, что из-за тебя?

— Наверное, потому, что я стала свидетельницей того, как ее отчитывает начальство.

Елена Леонидовна задумчиво замолкает, потом нерешительно кивает, соглашаясь с моими словами:

— Вполне в духе Виктории. Она очень не любит, когда ее отчитывают в присутствии других людей, — женщина устало вздыхает, — и что мне теперь делать? Ты через неделю уйдешь, пигалицу уволили. Остаемся мы с Аленой вдвоем. Как работать? Как все успевать? Хоть домой не ходи.

— Я уверена, в беде вас не оставят. Обязательно кого-нибудь пришлют,  — с трудом выдавливаю из себя. Словами не передать, как в этот момент погано внутри. Всем поднасрала, всех подставила. И все из-за чего? Из-за того, что нафантазировала себе с три короба, набредила, не пойми чего.

Да, Наталья Дмитриевна, не думала, что когда-нибудь такое скажу, но мне за тебя стыдно!

До конца рабочего дня еле дотерпела. Настроение ниже плинтуса, живот на нервной почве тянет, все валится из рук, вдобавок кажется, что коллеги на меня косо смотрят. Возможно, это действительно так, а, может, я просто чувствовала за собой вину и накручивала себя. Я понимаю, почему Тимофей уволил Вику — сотруднице, которая легко распускает слухи о своей «связи» с начальством, не место в компании. Тем более, зная характер Лукьянова, можно сразу сказать, что такой наглости он не спустит. Но! Как всегда «но». Куда же без него? Проблема в том, что я даже не могу его четко сформулировать, знаю только, что все можно было сделать иначе. И во всем происходящем моей вины больше всего. Отступила от первоначальной задумки держаться подальше от отца своего ребенка, потянулась за ним и вот, пожалуйста, результат — и себе нервы растрепала и другим проблем доставила.

А все почему? Потому что повелась на свои собственные глупые романтические фантазии.

Домой пришла с таким ощущением, будто отпахала целую смену и не в офисе, а на стройке, таская на собственном горбе кирпичи. Стянула с усталых ножек тесную обувь, повесила курточку в шкаф, умылась и побрела на кухню, уже зная, что есть ничего не буду — аппетита нет. Ограничилась только кружкой пустого чая, и то цедила его, наверное, полчаса, не меньше, уныло рассматривая поверхность кухонного стола. И что-то так грустно стало, так одиноко, что даже слезу захотелось пустить, хотя для меня это не свойственно. Я, помнится, Лике, большой любительнице развесить нюни, всегда жилеткой утешительной была, пытаясь привести в чувство. А вот сегодня у самой настроение поганое, а жилетки нет. Майорова сейчас вся в семье, в ребенке, вряд ли у нее найдутся силы еще и на меня.

Эх, если бы я сейчас не была беременной — нарядилась бы, накрасилась и махнула на танцы, выбивая весельем все мысли о голубоглазом Злыдне. К сожалению, или лучше сказать к счастью, ситуация уже не та. Я теперь глубоко беременная, и уже не до плясок среди потной толпы.

Положила руку на живот, и Сережка в ответ тихо толкнулся, вызывая неизменную улыбку. Чего я так раскисла? Я же не одна, со мной мое маленькое чудо, а трудности пройдут. Справлюсь. Я со всем справлюсь, только надо взять себя в руки и перестать витать в облаках.

В ванне с пеной мне тоже нельзя лежать, поэтому ограничилась душем с клубничным гелем, после которого пахнешь как ягодный десерт. Мне даже удалось успокоиться и настроить себя на миролюбивый лад, ровно до того момента, как обмотавшись большим полотенцем, края которого еле сошлись на круглом животе, вышла в комнату и обнаружила моргающий огонек на телефоне.