Мой злой Фей

— Наверное, — ему настолько явно не терпится завершить разговор, что это обескураживает. Я окончательно тушуюсь и молчу, растеряв все слова, а Тимофей, устав ждать, нетерпеливо интересуется, — так по какому поводу звонок?

— Я хотела предложить…в перерыв… пообедать вместе, — мнусь и осторожно добавляю, —  если, конечно, ты не занят?

— Занят. Как-нибудь в следующий раз, — обрубает на корню все мои надежды и безжалостно топчет романтическое настроение, — это все?

— В-все, — заикаясь, еле выдавливаю из себя, и, получив очередное сухое «до свидания», слушаю быстрые гудки.

Это что такое было? Я его действительно оторвала от чего-то очень важного или…или что?

В полнейшем недоумении уставилась на монитор, с которого мне сочувствующе улыбался толстый кот. Мысленно перебрала последние дни — все хорошо было! Да, что там хорошо! Просто замечательно! И тут такое!

Точно отвлекла от чего-то очень серьезного. Он же босс, решает важные проблемы, и я такая румяная со своим обедом пристала. Дурочка!

Кое-как убедила себя в том, что все нормально, просто у него выдался сложный день, и переключилась на работу, тем более коллеги одна за другой вернулись в кабинет, заняли свои места и зацокали клавишами на клавиатуре.

Естественно на обед я никуда не пошла. Приподнятое настроение, с которым утром выбралась из кровати, без следа исчезло, оставив после себя меланхоличную грусть. Поэтому достала яблоко, принесенное из дома, сделала чай с чабрецом и осталась в кабинете, в компании Аленки, которая зашивалась с очередным отчетом.

Это был час тишины, спокойствия, вялых разговоров и рассеянных мыслей, а потом все кардинально изменилось.

Последней с перерыва вернулась Виктория, и по ее сияющей физиономии сразу стало ясно, что случилось что-то из ряда вон распрекрасное, и она естественно собирается с нами этим поделиться.

— Представляете! Меня Лукьянов на обед сегодня пригласил, — ее первые слова, едва она переступает через порог.

У меня внутри аж все дернулось и перевернулось. Каменею изнутри, стеклянным взглядом упираюсь в буквы на мониторе.

— Бывает, — Алена без энтузиазма на эту новость реагирует, продолжая набивать отчет.

— Он — чудо! — трещит Вика, — увидел меня за столиком. Остановился, спросил можно ли присоединиться. Составить компанию прекрасной девушке! Боже, какая у него улыбка. А глаза! Вы видели, какие у него глаза???

Голубые! У Злыдня голубые глаза! Я прекрасно это видела и не раз!

У меня внутри ворочается ревность, расправляя свои мерзкие когтистые крылья. Черная, гремучая, такая, от которой, кровь в жилах стынет и в ушах шумит. Набрасывается, не давая логически думать, анализировать. Ведь, наверняка, что-то не так, что-то она приукрашивает, привирает. Фей на такую, как Вика, точно не поведется.

Ведь, правда же? Правда???

— Я думала, он мрачный до невозможности, — продолжает невыносимая коллега, томно закатывая глаза в крайней степени экстаза, — а оказывается ничего подобного. Между нами такая искра проскочила! Чуть все вокруг не спалили!!! Приятный собеседник. Голос такой, что мурашки по коже.

У меня тоже. И от Викиных слов в том числе.

Какого черта???

Молчу, ничего не говорю, даже не смотрю на нее. Мне кажется, меня паралич сковал, потому как нет сил и пальцем пошевелить.

С трудом дожидаюсь возвращения начальницы, радуясь тому, что Вика, наконец, затыкается. Теперь эта зараза смотрит в окно мечтательным пустым взглядом, явно строя розовые замки относительно Злыдня.

Оказывается, я умею ревновать. По черному. И, оказывается, это ни разу не прикольно. Это гадко. Разъедает изнутри, заставляет сердце биться в два раза чаще, ломает дыхание, так что кажется, будто, в комнате не хватает воздуха. Хорошо, что стол снизу закрытый, а то бы все увидели, как нервно подрагивают мои ноги.

Что происходит? Кто-нибудь объясните мне!!!

Мы с Феем вчера чудесно провели время, и до этого тоже. Мне даже показалось, что между нами установилась какая-то интуитивная связь. И в его голубых глазах явно интерес читался. И тут на тебе. Меня динамит, сказав, что важные дела, а сам в это время Вику окучивает, ведет себя с ней как принц на белом коне.

Неужели тот самый интерес мне просто показался? Он просто пытается решить загадку относительно моей беременности и не более того? А вот красивая раскованная Вика как раз заинтересовала его как мужчину?

Выжидаю еще час. Меня ломает, плющит, все внутри полыхает от ревности и желания задать вопросы Лукьянову лично. Я не понимаю, что происходит и хочу во всем разобраться. Для меня это важно! Важнее всего на свете! Потому что мне больно! В груди. И с каждым ударом сердца, словно кислота по венам расползается. А еще мне страшно, до одури. Вдруг все, что нас с ним связывает — это иллюзия, карточный домик, который внезапно рассыпался. Мне страшно оттого, что наше общение может прекратиться. Что я останусь без него!

Я не хочу без него! Не могу! Он мне нужен!!!

***

— Здравствуйте, Тимофей Андреевич, — не могу сдержаться, голос сочится ядом, хоть отжимай, — как прошел ваш перерыв?

— В рабочей обстановке, — отвечает, не поднимая взгляд от бумаг.