Мой Ванька. Том второй

Действительно, как же я теперь буду жить при таком раскладе? С Дашей и Серёжкой, я надеюсь, всё как-то образуется. Нехорошо говорить, но после смерти Василия Семёновича наша с Дашей жизнь может наконец стать нормальной. Правда, ума не приложу, как я ей смогу это предложить так, чтобы это было тактично при таких реалиях. У меня язык не повернётся говорить с ней о таких вещах, как свадьба. Скорее всего, придётся терпеливо ждать, пока горькие чувства улягутся, а боль потеряет свою остроту.

А здесь, в Булуне, я должен буду постоянно преодолевать неудобства своего положения. Мне уже ясно, что и Анна Степановна, и Виктор по какой-то неведомой мне причине не только смирились и меня простили за Таню, а скорее даже очень довольны случившимся. Не понимаю! Может, это из-за того, что Таня стала на правильный путь? Как-то не очень вяжется… А впрочем, всякое может быть! В любом случае, моя ответственность перед этим семейством не меньше, чем перед питерским…

Вот так…

«То есть ты собрался „гнать зайца дальше“?» – опять вылезает откуда-то знакомый скрипучий голос.

– Похоже, что да…

«И тебе не совестно? Не совестно перед Дашей, у которой ты теперь единственная опора?»

– Стыдно, конечно! Ну а что делать? Выхода не существует!

«Таня-то знает правду, а Дашу ты обманываешь», – не унимается голос.

– Стыдно. Стыдно мне! Но если я выложу ей всю правду, то это её совсем добьёт. Нужна ли такая правда?

«То есть ты настаиваешь на понятии „ложь во спасение“»?

– Настаиваю!

«Смотри, как бы тебе это ещё большими проблемами не обернулось!»

– Дай бог, чтоб это были только мои проблемы…

Я у Тани. Уже восемь вечера. Сразу после вечернего приёма рванул сюда. Мы с ней сидим в её комнате, вернее, комнатушке, где помещаются её кровать, кроватка маленького Васи и её стол с разной литературой.

В этой комнате я первый раз. Когда я приходил раньше, мы все общались в большом помещении, где я когда-то с ней и познакомился. Сейчас же я с интересом разглядываю Танино жильё. Сразу отмечаю, что на столе только медицинская литература. Ого! А этих книг я ей не давал. Значит, сама купила, наверное, в Якутске, когда поступала.

Вася, как обычно, мирно посапывает.

– Ночью-то спать даёт? – спрашиваю я.

– Ага! Он спокойный, – Таня счастливо улыбается. – Мне посоветовали не приучать его к ночному кормлению, а он и не просит. Не знаю, может, позже? Правда, он очень хорошенький?

– Угу… Славный мальчишка, – соглашаюсь я и думаю, что для любой матери её ребёнок – самый красивый, да и вообще самый лучший. – Всё-таки он больше на тебя похож.

– Александр Николаевич…

– Танюшка, называй меня просто Сашей! – поправляю я.

– Нет. Я так не могу. Я же вам уже говорила, – отвечает она с жёсткими нотками в голосе. – Александр Николаевич, вы когда уезжаете?

– Через два дня улетаю. Сейчас у меня остались три пациента, которых я должен довести. Ну а там уже, как видно, до следующего приезда.

– Я уже с бабушкой поговорила, может, месяца через два я выйду на работу, если Василёк наш болеть не будет.

– Танюшка, может, не надо? – осторожно спрашиваю я.

– Надо, Александр Николаевич! Вы же не знаете, как я без вас работала. Ко мне даже сюда прибегали. Правда, всё не такое, как у вас… Но вы поймите, я тоже нужна!

Вот он, момент истины! Таня ощущает себя нужной! Это ведь так же, как и с Ванькой. Когда ты нужен – крылья вырастают!

– Я всё понимаю… – я притягиваю её и надолго прижимаю к себе. – Ты умница, Танюшка! Я тобой горжусь…

Щёки Танины румянятся от моей похвалы, и я невольно вспоминаю, что у Даши всё вот так же!

И вдруг:

– Александр Николаевич… А Даша… знает про меня?

Опаньки… Вот это вопрос! И главное, вовремя…

– Нет, Танюшка… Она про тебя не знает, – и честно заявляю: – Не хочу, чтоб ей было плохо. У неё, кроме меня, нет никого.

Господи! Как же всё это выходит по-ханжески!

– Я тоже не хочу, чтоб ей было плохо, – тихо произносит Таня. – Я знаю, она очень хорошая… Это я во всём виноватая…

Я ласково целую её и неожиданно для себя признаюсь:

– Знаешь, я очень боялся, что твои бабушка и папа меня видеть не захотят из-за… Ну ты понимаешь.

Таня поднимает на меня свои карие глазищи.

– Знаете, как они переживали, когда я раньше была… Бабушка меня тогда гулящей называла. А потом, когда вы появились… Бабушка говорит, что вас нам Господь послал. Они любят вас, Александр Николаевич!

Вроде всё ясно, но странность такого положения мне всё равно покоя не даёт.

– Эх, не за что меня любить… – бормочу я.

– Я ещё скажу… Когда я стала беременной, у папы приступов эпилепсии не стало… Честно! Он опять на работу в порт устраиваться собирается, – и вдруг добавляет: – Мама, когда умирала, то ещё предсказала… Она сказала, что у папы приступы прекратятся, когда у меня ребёнок будет от великого шамана…

Вот оно что… Может, этим всё и объясняется? Вообще-то мистика какая-то! Ну да… Это я-то говорю про мистику? Угу… В самый раз.

Захожу в церковь.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – приветствует меня Анна Степановна из-за своего прилавочка. – Я его предупредила.

Я вчера попросил сказать отцу Михаилу, что зайду попрощаться перед отъездом.