Мой Ванька. Том второй

– Мы с ним вместе считали, – она смеётся и спохватывается: – Ой! Серёжу укладывать надо, а то он уже совсем Кирилла Сергеевича замучил. Представляешь – с рук не слезает! Я ему говорю – дай дедушке поработать, а он всё – деда, деда… Так обнимает его…

От всего сказанного во мне поднимается тёплая волна и даже появляется комок в горле. Родные вы мои…

* * *

Сегодня у меня последнее суточное дежурство в этой больнице в этот мой приезд. Как обычно, вечером обхожу палаты. Сегодня со мной дежурит Вера Петровна.

– Александр Николаевич, вам кофейку поставить? – заботливо спрашивает она, когда я прохожу мимо поста.

– Вера Петровна… – укоризненно говорю я, садясь рядом с ней и беря её за руку. – для вас я всегда был, есть и буду просто Сашей. Договорились? Вы же мне в медицине – как крёстная!..

– Ох, Сашенька… Всё равно мне неудобно, – смущённо говорит она. – Ты теперь такой специалист стал… Вон как о тебе люди говорят! А Николай-то Фёдорович вообще твердит, что у тебя прекрасные руки. Это он после операции сказал.

– Вера Петровна, ну какой специалист? Помните, как вы меня уколы учили делать? Как я за больными ухаживал?

– Да… И рядом с Ваней сидел… Я это помню. Кажется, это так давно было… А помнишь, Ваня-то тогда всё – Сашка… мой Сашка…

– Помню… – я невольно вздыхаю, потому что от этих воспоминаний на меня веет чем-то щемящим и очень нежным. – Ваня теперь уже сам руками лечит. Больные его любят, говорят, у него очень ласковые руки.

Ну разве могу я не похвастаться своим братишкой!

– Ваня – очень хороший парень, – тихо соглашается она. – Я же его тоже уколы делать учила, когда он тут у нас работал. Жаль, что вы опять вместе не приехали.

– Он тоже в медицину собрался.

– Знаешь, Саша… У него получится. Обязательно получится! Он людей любит.

– Мы когда-нибудь приедем сюда вместе. Обязательно! Знаете, Вера Петровна, я уже не могу без Булуна. Но не могу и без Питера. Значит, придётся мне мотаться туда-сюда! – заключаю я с улыбкой.

– Ладно, Саша. Ты всё-таки, когда пройдёшь везде, приходи, кофейку вместе попьём.

– Конечно, Вера Петровна!

Прилетел вертолёт. Сейчас два ночи.

– Привет, Саша! – здоровается со мной Фёдор. – Привёз тебе очередного страдальца из тундры. Пойдём, вместе принесём носилки.

Заносим пациента в приёмный покой и сразу в смотровую. Заросшее лицо кажется мне знакомым. Глаза закрыты. Неужели… Вован?

– Вова? – осторожно спрашиваю я.

Глаза открываются, и мужик долго смотрит на меня. Точно! Это тот самый мой пациент из беглых, как его тогда называли – Хрипатый.

– Сашка… Земляк! Свиделись… Здорово…

Беру его руку и пожимаю.

– Ну, что с тобой случилось?

– Нога… опять. Может, сломал… В общем – жопа! – хрипит он.

– Так всё-таки нога или жопа? – смеясь, уточняю я.

Он тоже улыбается.

– Ты всё такой же… Шутишь…

– Ладно! Давай сперва посмотрю, а потом уже всё остальное…

– Смотри, – хрипит больной. – Удачно я к тебе опять попал. Верно хозяин говорил…

– Что говорил?

– Гм… Говорил, что великий шаман вернулся… Ой! Бл… Ой!

Это я под разговор пытаюсь снять с него обувь.

– Так! Вова… Смотри мне в глаза.

– Опять начнёшь? – ухмыляется он.

– Начну. Только смотри мне в глаза! Вова… Ты совсем не чувствуешь… левую… ногу… Её у тебя… просто… нет. Это начнётся сейчас! – и слегка щёлкаю пальцами, потом трогаю ногу. – Ну как?

– Ничего… Ничего не чувствую… Ну ты даёшь!

Кое-как стаскиваю унты с его ноги. Так… Слава богу! Только вывих.

– Так, Вова… Сейчас ты снова чувствуешь свою левую ногу, – делаю щелчок и предупреждаю: – Сейчас будет больно. Буду вправлять. Если что – кричи. Понял?

– Угу… – Я чувствую, как он напрягается. – Ой! О-ой!

– Ну всё. Стала на место… – и поясняю: – У тебя был вывих. Сейчас тебе гипс положат. Ты прости меня… Ты сейчас кто? Документы какие-нибудь есть? Я спрашиваю, чтобы знать, что с тобой делать. Может, тебя вообще надо тащить на съёмную квартиру подальше от глаз?

– Уже не надо, – хрипит Вован, расплываясь в улыбке. – Легальный я… Уже почти полгода как…

– Вот как? – вырывается у меня невольное восклицание. – Поздравляю! Расскажешь?

– Расскажу. Вот когда мучить меня перестанешь…

Гипс наложен, но я не отправляю пока Вована в палату. Там поговорить сейчас ночью не получится, а мне интересно!

– Понимаешь, – начинает он, приподнимаясь на локте и откидываясь для упора на стенку, – нас всех снова захомутали где-то через месяц после того, как мы ушли. Как и где – долго рассказывать. Главное, когда меня привезли в колонию, то сразу к начальнику.

Он мне с порога: «Дурак, говорит, ты! Настоящего убийцу нашли, а тебя реабилитировали. Зря ты бежал». Я ему: «Понял, что зря трубил здесь восемь лет. Ну и что мне теперь?» Он мне: «А теперь неделю в карцере за побег посидишь, пока мы тебе документы сделаем, и пошёл отсюда вон!» Вот так, земеля… Теперь я снова свободный человек!

– Поздравляю! Я очень рад за тебя, – я удовольствием жму ему руку. – Ну а теперь ты что?