Мой талисман

Глава 19

В российское посольство в Лондоне дипломатическая почта доставлялась еженедельно. Фельдъегерь привозил опечатанную сумку из министерства иностранных дел и на следующий день, забрав почту в Санкт-Петербург, отправлялся обратно. Даже с поправкой на зимнюю дорогу через Ревель, письмо от Холи должно было уже прийти еще неделю назад.

«Значит, мне не повезло, – горестно думал Сергей, – была бы беременность – все встало бы на свои места. Мы бы сразу поженились, и я увез бы Холи сюда».

За морем ему действительно стало легче, мысли о Сикорской почти не приходили в голову, а приступы тяжелой, безнадежной тоски стали совсем редкими, но все же не отступили совсем, и князь по-прежнему терзался мыслью, что он стоит на пороге безумия. Спасала только работа. Каждое утро Сергей, переодевшись в солидный добротный сюртук, купленный им на базаре в Санкт-Петербурге, высокие сапоги и мягкую шляпу с широкой тульей, отправлялся в район лондонских доков.

По легенде, которую он придумал для работы, молодой человек представлялся русским купцом, приехавшим в Лондон покупать пароход. Он уже познакомился с некоторыми инженерами и мастерами с верфей, которым рассказывал о своем желании приобрести новое чудо техники, сообщая при этом, что имеет большие сомнения относительно конструкции пароходов. Сергей предлагал деньги за то, что новые знакомые научат его разбираться в паровой технике. Обычно англичане, имеющие весьма скептическое мнение об умственных способностях представителей других национальностей, заламывали сумасшедшие деньги за труд обучать русского купца. Князь соглашался на их условия, но деньги отдавал только за чертежи и подробные рисунки. И теперь каждую неделю фельдъегерь увозил от него объемный запечатанный сверток для тайного советника Вольского.

Однако письмо той, о которой тосковал все это время, Сергей написать не решался. Молодой человек считал, что после того, что ним случилось, он больше не достоин Холи. Но и отказаться от девушки, отпустить ее – тоже было выше его сил. Поэтому он с такой надеждой ждал письма невесты. Но судьба не дала молодому человеку этого шанса. Очередной фельдъегерь привез для него письмо от Вольского, где Николай Александрович сообщал, что его работа высоко оценена самим государем, а по чертежам, переданным на верфи Санкт-Петербурга, уже строится первый опытный двигатель. Теперь заказывать пароход не требовалось, и Сергей сэкономил значительные средства казне. Но это была единственная приятная новость. Холи молчала.

Оставалось всего несколько дней до наступления нового 1817 года. Сергей уже получил приглашение от Долли Ливен присутствовать на балу в русском посольстве.

– В этот раз мой бал затмит даже мероприятия в Карлтон-Хауз, – сообщила графиня, вручая Сергею плотный конверт с пригласительным билетом. – Принц-регент будет здесь, премьер-министр тоже. В Карлтон-хаус они уедут после наступления нового года. Ну и что там будет за торжество?

Ее близкая дружба с принцем-регентом, которую обсуждал весь Лондон, сделала Долли еще красивее: в ее живых, искрящихся умом глазах появился томный блеск, а на белоснежном, с тонким румянцем лице князь теперь часто замечал отсутствующее выражение.

«Похоже, что Долли всерьез влюбилась, – думал тогда он. – Как удивительна жизнь, кто бы мог подумать, что она увлечется таким человеком, как принц Георг».

Сергей пообещал быть на балу, простился с графиней и уже собрался надеть свой заветный сюртук русского купца и поехать на верфи, как молодой озабоченный секретарь окликнул его.

– Ваша светлость, для вас письмо, обычной почтой сегодня принесли. Оно – в канцелярии.

Безумная радость захлестнула Сергея. Холи написала! Она просто не захотела отправлять письмо по дипломатическим каналам, побоялась огласки. Он сбежал по лестнице и вошел в канцелярию – большую квадратную комнату, заставленную шкафами. У окна стоял стол, за которым немолодой регистратор вписывал в книгу полученные письма.

– Алексей Иванович, для меня письмо? – спросил князь.

– Да, ваша светлость, я его отложил, – подтвердил регистратор, указывая на одинокий конверт на краю стола.

Сергей взял конверт в руки и увидел, что его имя написано рукой сестры. Разочарование было таким сильным, что он засунул конверт в карман, не вскрывая. Опять навалилась на сердце давящая тоска, и князю показалось, что безумие вновь подступило вплотную.

«Нужно работать, – подумал он, – только работой я спасусь».