Мой талисман

Огромный зал Казанского собора заполнили гости, прибывшие на венчание графини Натальи Белозеровой и светлейшего князя Никиты Черкасского. Церемонию почтила своим присутствием сама императрица Елизавета Алексеевна, а количество гостей, пожелавших приобщиться к знаменательному событию, возросло вдвое против приглашенных. Гости, почтительно отупив от членов семьи, императрицы и фрейлин, занявших место сразу за спинами шаферов, стояли в центральном приделе и между колоннами розового финского гранита с золочеными капителями. Гостей было так много, что дамы даже вставали на основания колонн, чтобы поверх голов увидеть великолепное платье невесты из белого брабантского кружева, туалет государыни и наряды женщин из семьи Черкасских.

Это действительно было великолепное зрелище. Натали, в кружевах, с белыми розами на белокурой головке, была похожа на ангела. Трогательное выражение тихой радости, сиявшее в ее глазах и нежной улыбке, делало девушку еще прекраснее. Она казалась особенно хрупкой рядом с высоким и широкоплечим женихом, а князь Никита в черном фраке и белоснежной рубашке нежно смотрел на свою юную невесту. Катя, сама надевшае малиновое бархатное платье и роскошные рубины царевны Нины – ее покойной свекрови, настояла, чтобы Ольга обновила светло-кремовое, почти белое шелковое платье и жемчуга.

– Ты тоже невеста, дорогая, – объясняла она, – ты должна быть в белом – конечно, не в таком нарядном, как Натали, но тоже красивом. Невеста – символ чистоты, так принято, поэтому не нужно давать пищу злым языкам и нарушать общепринятые правила.

«Чистоту я потеряла, – подумала тогда Ольга. – Но рассказывать об этом всем не стоит».

Она согласилась с невесткой и надела то платье, которое выбрала Катя. Наряд из последней коллекции мадам Луизы был действительно великолепен и очень ей шел, и теперь, стоя в соборе, княжна ловила восторженные взгляды мужчин и завистливые – женщин.

Девушка пыталась сосредоточиться на торжественности церемонии, но все равно ее мысли убегали к тому делу, которое ждало ее вечером.

«Нужно думать о Натали, – приказала себе девушка, – мои отношения с Сергеем подождут. Пусть моя подруга и мой кузен найдут настоящее счастье».

Венец над головой жениха держал брат, а над головой невесты – ее двоюродный дед барон Тальзит. Их спины закрывали Натали, и княжна не видела девушку. Наконец, священник повел молодых вокруг аналоя, и Ольга увидела лицо своей подруги. Сосредоточенное, оно было чуть напряженным, но вот Натали подняла глаза на жениха, увидела его ободряющую улыбку и просияла.

«Как хорошо, что они теперь будут вместе, – подумала Ольга и почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы. – Такая любовь должна жить в семье».

Молодые начали обмениваться кольцами, Натали старательно двигала ободок по пальцу жениха, но от волнения никак не могла справиться с задачей. Никита незаметно помог ей, подтолкнув его, а потом сам надел колечко на палец жены.

«Вот и свершилось, – подумала княжна, – моя лучшая подруга замужем».

Ей было немного грустно, ведь она оставалась одна, но радость за Натали, нашедшую свое счастье, была сильнее. Девушка увидела, как кузен поцеловал жену и повернулся к гостям. К молодоженам с поздравлениями подошла императрица, а за ней – старая графиня Белозерова, барон Тальзит и все Черкасские. Добрые пожелания, поцелуи, поздравления, множество восторгов досталось молодым. Потом государыня отбыла во дворец, но поток желающих приблизиться к молодоженам все не иссякал. Прошло не менее часа, пока последние гости покинули собор, и молодые смогли отправиться в дом Белозеровых на прием, дававшийся от имени невесты, чтобы через три часа переехать в дом Черкасских на бал.

Стараниями Кати удались и прием, и бал. Если на приеме присутствовали только родственники и ближайшие друзья, всего человек пятьдесят, то на балу Ольга, стоявшая вместе с хозяйкой у входа в бальный зал, приветствуя гостей, насчитала человек пятьсот, а потом сбилась со счета. Начались танцы. Натали сегодня танцевала только со своим мужем, и по лицу подруги Ольга видела, что та счастлива. Сама княжна, с самого первого своего бала ставшая очень популярной среди молодых людей, танцевала все танцы, стараясь веселиться сама и быть приятной партнершей кавалерам.

За ужином она сидела рядом с кузеном Николаем и Генриеттой, и с немного грустным умилением отмечала, как они смотрят друг на друга и как Ники старается незаметно коснуться руки своей невесты.

«Пусть все будут счастливы, – снова подумала девушка. – Я первая буду радоваться за них, а потом нянчить их детей».

Мысль о детях резанула ножом по сердцу, но княжна заставила себя улыбнуться и подняла бокал за здоровье молодых.

«Если в жизни ничего нельзя изменить, – подумала она, – значит, нужно со смирением принять жизнь такой, как она есть».

Ольга начала расспрашивать Генриетту о ее успехах в Большом театре в Москве. Девушка с восторгом рассказала, что графиня Печерская помогла ей войти в спектакль «Севильский цирюльник», и что репетиции практически закончены, премьера ожидается через десять дней.

– Я завтра же возвращаюсь в Москву, – объяснила Генриетта, – я не могла не приехать на свадьбу Никиты, ведь скоро он станет мне братом, но премьера для меня тоже очень важна.

Николай сообщил, что тоже поедет вместе с невестой и обязательно будет рядом с ней до премьеры. Эта пара тоже была совершенно счастлива. Только Ольга была обречена на одиночество. Почувствовав, что больше не может веселиться, княжна захотела тихо уйти, но, дав сигнал к окончанию ужина, молодожены встали. Нежный румянец Натали и сияющий вид князя Никиты яснее слов говорили, что новобрачные отправляются в спальню. Гости проводили их и начали разъезжаться. Ольга опять помогала Кате, провожая отъезжающих. Наконец, она смогла подняться в свою спальню.

«Вот мое время и вышло… – грустно подумала она, – откладывать больше нельзя, хотя легче мне не стало. Я должна отпустить Сергея ради его счастья, ради него самого».

Девушка подошла к бюро, откинула крышку и достала лист бумаги. Она уже много раз подбирала слова для своего письма, поэтому написала его практически сразу:

«Дорогой Сергей!

Я не могу стать вашей женой. Когда я принимала ваше предложение, я не знала о себе того, что я знаю сейчас. Тогда, в роще, упав с Лиса, я получила серьезную травму, и теперь не могу иметь детей. Я не могу обмануть чаяния вашей семьи и оставить древний род без наследников. Возвращаю вам слово и расторгаю помолвку».

Она подписала письмо, пробежала его еще раз глазами и запечатала. Все было кончено – ее судьба была решена окончательно.