Мой суженый, мой ряженый

И, наконец, глаза подернулись спасительной влагой. Женя всхлипывала, плечи ее дергались, Ксенофонт смотрел на нее в недоумении, свесив с дивана свой роскошный хвост. Так она и уснула — лицом вниз, волосы разметались по подушке, одеяло сползло на пол. Потом, позже, когда время было уже за полночь, тихонько вошла Ольга Арнольдовна. Постояла возле дивана, осторожно поправила одеяло, хотела забрать кота, но Женя во сне жалобно застонала. Она отдернула руку и на цыпочках вышла.

32

Санек позвонил вечером следующего дня, как и обещал.

— Женечка, как жизнь?

— Бьет ключом, — ответила она.

— Хорошо, что не по голове, — сострил он. Тон его, однако, был серьезным. — Ты подумала? Я имею в виду нас с тобой.

— Да, подумала.

— И что? — Женя почувствовала, как ее через трубку атакует его нетерпеливое и страстное ожидание.

— Саня, я еще вчера все решила. Жаль, что ты не поверил мне.

Он громко выдохнул.

— Тогда я сейчас приеду к тебе.

— Давай.

— Нет, не сейчас, — поспешно поправился Санек. — Завтра. Завтра с утра.

— Опять завтра? — Женя усмехнулась. Усмешка получилась холодной и не слишком доброй.

— Да. И мы пойдем куда-нибудь. Хочешь в театр?

— Хочу в Большой. На «Аиду» Я однажды почти попала на нее, но видно, не судьба была.

— Нет проблем. Я куплю билеты. На вечер. А днем мы просто погуляем по городу. Идет?

— О’кей.

Они распрощались. Женя повесила трубку. Зашла к матери и проговорила нарочито бодрым голосом:

— Завтра к нам снова придет Саша. И мы с ним пойдем в Большой, на оперу.

— Замечательно. — Ольга Арнольдовна кивнула. Поколебалась и прибавила. — Особенно хорошо, что вы не торопитесь.

— То есть? — Женя уставилась на мать непонимающим взглядом.

— Саша неглупый парень. Ему совершенно очевидно, что нельзя в одно мгновение разлюбить и влюбиться заново. В отличие от тебя.

— Ты считаешь, я способна на безрассудные поступки?

— Ты в состоянии шока. В таком состоянии люди порой выпрыгивают из окна.

Женя презрительно фыркнула.

— Не беспокойся, я не собираюсь из-за этого придурка ниоткуда прыгать.

— Это я фигурально выразилась. Ты собираешься сделать другое. Кстати, не менее необратимое, чем прыжок из окна.

— Это мое дело, — отчеканила Женя.

— Конечно. Тогда ты говорила так же. — Мать выразительно наклонила голову.

— Я ни о чем не жалею, — тихо и очень отчетливо проговорила Женя. — Ни о чем. Слышишь?

— Слышу. Я не понимаю, почему Люба совсем не звонит. Даже не узнала, как я после больницы. На нее это не похоже. Может быть, — Ольга Арнольдовна улыбнулась, — может, у нее очередной роман?

— Ты попала в точку, — колко произнесла Женя.

— Интересно, кто герой на этот раз?

— К сожалению, не герой. — Она увидела, как вздрогнула мать. Лицо ее, только что бывшее веселым и беспечным, вмиг посуровело.

— Женя, ты что? Что ты такое говоришь? Или… я неверно поняла?

— Ты все верно поняла. И вот что: в доме повешенного не говорят о веревке. Давай больше не будем произносить это имя вслух.

— Ладно. Но ты меня убила. — Ольга Арнольдовна приложила к щекам ладони и так стояла перед Женей. Плечи ее поникли.

— Не расстраивайся, мамуль. Бывает всякое. Может, это и к лучшему. Ты же всегда хотела, чтобы я влюбилась в Санька.

— Хотела. — Мать вздохнула и двинулась на кухню.

Женя ушла к себе. Утром она была у Перегудовой, и та попросила ее добавить кое-что к практическим материалам. Женя решила заняться этим прямо сейчас — чтобы отвлечься и, одновременно с этим, освободить завтрашний день.

Она обложилась книгами — и углубилась в чтение, методично делая на полях нужные пометки. В какой-то момент ей понадобился справочник. Женя достала его с полки, отыскала нужную страницу, выписала формулы в тетрадь. Хотела захлопнуть обложку, но вдруг, осененная, вернулась к титульному листу. Так и есть: среди авторов числился Столбовой. Женя отчетливо вспомнила, как Женька просматривал справочник в тот день, когда она впервые привезла его к себе домой. Дошел до конца, затем полез в начало. Он искал фамилию отца. Нашел — и сразу скис. Отчего, интересно?

Ей в голову вдруг пришла неожиданная и сногсшибательная мысль. Что, если Женька испытывал по отношению к отцу не одну только ненависть? А если… если вместе с ней была еще и любовь — тайная, загнанная глубоко вовнутрь, которой он стыдился и в которой боялся сам себе признаться. Неодолимая тяга к тому, кто изначально был сильнее, мудрее, ярче, слыл эталоном, образцом для подражания — и не признал до конца, не захотел приблизиться, навсегда остался получужим и приходящим. Любовь и ненависть вечно ходят в одной упряжке, рядясь одна под другую — не это ли происходило с Женькой, не давая ему спокойно существовать все эти годы?

Женя решила, что все это слишком сложно для нее. Впору консультироваться с психологом по поводу Женькиного комплекса. А впрочем, какое ее дело…

Назавтра в полдень приехал Санек и, действительно, привез два билета на «Аиду». Женя не могла взять в толк, где и как он ухитрился достать их за вчерашний вечер. Санек на все ее вопросы лишь загадочно улыбался.