Мой суженый, мой ряженый

Женя даже глаза прикрыла, мечтая о несбыточном. А, открыв, увидела Женьку. Тот стоял в двух шагах и, скрестив руки на груди, внимательно смотрел на них. Она поспешно отодвинулась от Санька и начала приглаживать волосы.

Женька постоял еще несколько секунд и двинулся к станкам. Женя вспомнила о своем желании не стоять перед ним, решительно поднялась со стула и направилась к Лосю. Это потом, в поездке, они должны будут помириться, а сейчас они враги. Нечего ему пялиться на ее спину, пусть разглядывает Нику — та будет счастлива.

Дирижер выслушал Женину просьбу и пожал плечами.

— А в чем собственно дело, Женя? Чем вас не устраивает ваше место?

— Карцев сзади громко поет. Я сбиваюсь на чужую партию. — Она решила быть нахальной и беспардонной. Пусть о ней думают, что угодно.

— Но он же всегда стоял за вами, и вы никогда раньше не жаловались.

— А теперь жалуюсь. Тем более, предстоит такая важная поездка.

— Ладно. Так и быть. — Лось кивнул. — Встаньте правее, между Машей и Соней.

— Спасибо.

Женя подошла к станкам, кинула на Женьку уничтожающий взгляд и встала туда, куда ей велели. Она готова была поклясться, что чувствует спиной его недоумение. «Вот и стой себе один, — колко проговорила она про себя. — Я к тебе больше на пушечпый выстрел не подойду. Только, если сам на коленях приползешь».

В течение репетиции она пела во всю глотку, но, несмотря на то, что Женька теперь был далеко, до нее долетал его голос. Женя даже пожалела, что она не среди сопрано — вот оттуда уж точно ей было бы его не слыхать.

После репетиции к ней подошла Люба.

— Как мама?

— Лучше. Давление потихоньку нормализуется. На следующей неделе можно будет выйти на работу.

— Ну, слава тебе, Господи. — Люба перекрестилась и с подозрением уставилась на Женю. — Ты опять, что ли, ревела?

— Я? Нет. С чего ты взяла?

— Тушь под глазами, вот с чего. — Любка полезла в сумочку и, достав зеркальце, протянула его Жене. — На, полюбуйся.

Та глянула со стыдом и досадой. Ну и дура, совсем голову потеряла. Нужно было самой себя в порядок привести, а не поручать это дело Саньку. И в таком виде она мило беседовала с Лосем!

Женя вынула салфетку и стала быстро стирать с лица черные разводы. Люба наблюдала за ней, выразительно уперев руки в боки.

— Все? — Женя вернула ей пудреницу.

— Все.

— Ты домой идешь?

— Не сейчас. Немного погодя. Я должна кое о чем поговорить со Всеволодом Михалычем.

— Ну, тогда пока.

— Пока. — Люба улыбнулась, помахала рукой и исчезла.

Женя зашла в гардероб, оделась и вышла на улицу.

Ярко светило солнце. Снег почти весь растаял, но земля еще оставалась сиротливо голой. «В этом году рано пойдет зелень», — подумалось Жене. Надо же — меньше чем через неделю уже наступит апрель! Учебный год почти пролетел, а она и не заметила. Скоро, совсем скоро последние экзамены.

Раздался оглушительный трезвон. Прямо наперерез ей мчался велосипед. За рулем сидел мальчишка лет десяти, глаза его были круглыми от ужаса, он, не переставая, давил на сигнал. Женя поняла, что отскочить не успеет. В последнюю секунду пацан резко вырулил вбок, пронесся мимо, окатив Женю брызгами из соседней лужи, и метров через пять ухнул носом об асфальт. Она ожидала, что он заревет, но горе-велосипедист молчал. Потом, сопя, принялся неловко подниматься. На левой щеке у него алела здоровущая ссадина. Мальчишка встал на ноги и сделал попытку поставить свой транспорт на колеса, но одна рука его начисто не слушалась. Велосипед два раза с лязгом упал обратно на землю.

Женя отряхнула куртку и подошла к нему.

— Давай, помогу тебе.

Пацан неохотно кивнул.

Она поставила велосипед и осмотрела его. Цепь была сорвана и болталась.

— Что ж ты ездишь на неисправной машине? — мягко укорила мальчишку Женя. — Так ведь и шею сломать можно.

— Другого нет, — пробурчал тот.

Она видела, что ему больно: лицо его было бледным, глаза напряженно щурились.

— Ты руку, случайно, не сломал себе? Дай, посмотрю.

— Да нет, все в порядке. — Пацан отодвинулся подальше, поддерживая пострадавшую руку под локоть.

— Спасибо, что принял огонь на себя. — Женя дружески улыбнулась ему.

— Не за что, — чуть более приветливо сказал парнишка. — Вы же все равно испачкались.

— Ну, это ерунда в сравнении с теми потерями, которые понес ты. Подожди-ка. — Женя достала из сумки чистую салфетку и потихоньку вытерла кровь с его щеки. — Надо будет дома смазать йодом. Попросишь маму.

— У меня нет мамы.

— Как нет? — Женя прикусила язык. Потом спросила неловко и с осторожностью. — Где же она?

— Уехала.

— С кем же ты живешь? С отцом?

— С сестрой. Ей уже восемнадцать.

Вот почему он ездит на сломанном велосипеде. Женя понимающе кивнула.

— А самому тебе сколько лет?

— Через месяц одиннадцать будет.

Пацан выглядел существенно младше, худенький, по-детски круглолицый, нос усыпан веснушками. Женю по-прежнему беспокоило, что он так и не опустил руку.

— Больно тебе, говори честно?

— Немножко. — Он поморщился.

— Давай отведу тебя в травмпункт. Здесь, кажется, совсем недалеко.

— Нет, не хочу. Само пройдет.

— А сестра твоя сейчас дома?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Вряд ли.