Мой суженый, мой ряженый

— Никогда не говори со мной ни о учебе, ни о работе. Я этого не переношу. — Женька продолжал щетиниться, точно рассерженный еж.

— Ладно, не буду. Только… — Женя едва заметно улыбнулась. — Только о чем же тогда нам говорить?

— Я вообще больше люблю молчать, — категорично произнес он.

— Хорошо, молчи.

Они посидели минут пять, ни слова больше не говоря друг другу. Затем Женька обнял Женю покрепче, придвинулся к ее уху и шепотом спросил:

— Обиделась?

— Зачем? — она усмехнулась. — На дураков не обижаются. Ты ведь именно таким хочешь казаться?

— Почему казаться?

— Потому что на самом деле ты вовсе не дурак, и оба мы об этом отлично знаем.

— Жень. — Он осторожно провел пальцами по ее щеке. — Ты, хочешь, поспи. Облокотись на меня. Ехать долго.

— О’кей. — Она прислонила голову к его плечу и затихла.

Автобус мерно покачивался на рессорах. В салоне было тепло, даже душновато. Из динамиков лилась приглушенная музыка. Вскоре Женю действительно начала одолевать дремота. В полусне она почувствовала, как сверху на нее клонится отяжелевшая голова Женьки — кажется, тот тоже не выдержал и уснул. Потом явь и вовсе стала уплывать, а на ее месте возникли клочковатые видения, меняющиеся стремительно, как в калейдоскопе. Жене казалось, что они с Женькой проснулись и целуются на виду у всего автобуса. Она вздрогнула и приоткрыла глаза — но ничего такого не было: Женька мирно спал, касаясь виском ее виска. Да и большинство пассажиров автобуса дремали, укачанные длительной дорогой. Женя успокоилась, устроилась поудобней и снова провалилась в сладкое небытие.

Потом автобус вдруг резко встал. Послышался отдаленный шум, голоса. Затем кто-то громко произнес над самым Жениным ухом:

— Эй, Ромео и Джульетта! Приехали!

— Уже? Так быстро? — Женя потянулась и с улыбкой посмотрела на слегка ошалевшего со сна Женьку.

Тот потряс головой, стараясь сбросить с себя одурь.

— Между прочим, я тебя во сне видела.

— А я тебя. Мне снилось, что мы… — Он, не договорив, усмехнулся.

Автобус стремительно пустел.

— Может, останемся здесь? — неожиданно предложил Женька. — Ну ее, эту экскурсию.

— Да ты что? — Женя решительно поднялась с кресла. — Нет, надо идти.

Он нехотя встал и зашагал к выходу. Она шла за ним, чувствуя, как ее непреодолимо тянет дотронуться до него, хотя бы взять за руку. Ей Богу, если бы не здравый смысл и стыд, она бы и верно готова была бы остаться в автобусе, в надежном укрытии за высокими спинками кресел.

Женька спрыгнул с подножки и подхватил Женю в охапку, не опуская на землю. Она, смеясь, пыталась освободиться, и не могла.

— Вот глупый! Тебе ж тяжело. Я много вешу.

— Не больше, чем ценные бандероли.

Женя поняла, откуда у него эти стальные бицепсы.

— Все равно, поставь на место!

— Так и быть. — Он, наконец, разжал руки, и она коснулась ботинками асфальта.

Над головой по-прежнему висело серо-багровое небо, вокруг был невероятный простор. Вдалеке мрачно чернел контур Петропавловки. На фоне черно-белой гаммы ярким пятном выделялась туристическая группа, и особенно экскурсовод в ядовито желтой шапочке.

— Граждане, поскольку у нас всего полтора часа, экскурсия обзорная. В крепость заходить мы не будем, только постоим у ворот. Я расскажу о тех, кто томился в этих застенках.

— А то мы сами не знаем, — недовольно проговорил Женька. — Кому вообще нужны эти экскурсоводы?

— Ты не прав. — Женя взяла его под руку. — Идем, послушаем.

Они догнали группу, от которой прилично отстали и остановились чуть поодаль от остальных.

— Крепость была заложена шестнадцатого мая тысяча семьсот третьего года на острове Люст-Эланд в дельте Невы. Она предназначалась для защиты земель, отвоеванных в ходе Северной войны со Швецией. Крепость строилась по плану, составленному при участии самого Петра. Согласно правилам… — Женя рассеянно смотрела на желтоголовую экскурсоводшу и думала, что она ужасно похожа на попугая — такая же маленькая и пестрая, с такими же крохотными блестящими глазками. И говорит так же быстро, неразборчиво, налегая на шипящие.

— …В тысяча семьсот двенадцатом году на месте деревянной церкви Трезини заложили каменный собор. При жизни Петра возвели колокольню с высоким шпилем…

Женька сзади легонько потянул Женю за рукав. Она обернулась.

— Ты что?

— Ничего. — Он глянул на нее невозмутимо и одновременно хитро.

— Ну и не мешай. — Женя хотела отвернуться обратно к экскурсоводу.

В ту же секунду Женька неожиданно сделал ей подсечку и усадил в снег.

— Ты с ума сошел? — Она глядела на него с изумлением.

— Мне просто скучно. Вставай, давай. — Он подал ей руку.

Женя, поколебавшись, уцепилась за нее, но вместо того, чтобы помочь подняться, Женька снова толкнул ее в сугроб.

— Ладно. — Она показала ему кулак и встала на ноги, отряхивая пальто. — Сейчас узнаешь, где раки зимуют.

Он, улыбаясь, ждал.

— На твоем месте я бы спасалась бегством. — Женя приблизилась к нему и обеими ладонями толкнула в плечо, однако Женька даже не покачнулся.

— Слабачка ты.

— Сам слабак! — Она толкнула сильней, он перехватил ее руку. Они весело завозились, пытаясь повалить другого на землю.