Мой сосед отпускает

Ехать предстояло на другой конец города, а, значит, на велосипеде, потому что по позднему времени надеяться на автобусы смысла уже не было. Велосипед Кларенса зовут Найджелом, и Кларенс заклял его ещё в детстве, так что велосипед надёжен.

Но ночь. Понимаете, городская ночь — это вам не в каком тихом селе. Город стоит на этом месте уже тысячу лет, это же одних только отпечатков жителей — на всю эту тысячу. А ещё столько всего произошло. Люди рождались, умирали, воевали, убивали друг друга… Какие-то обычные человеческие трагедии, какое-то горе, какая-то радость, безумие опять же.

И потом, город — это ведь не только и не столько даже люди.

— Едем, — сказал Кларенс Найджелу, и тот послушно зашурхал шинами, сперва неуверенно, а потом уже быстро.

Дождь, который лил весь день, ночью не прекратился, но сник до мороси. Скоро Кларенс промок, потому что зонтик не особенно-то помогал. Промок, замёрз и думал, что за заказ, пожалуй, надо было такую цену запросить, чтобы заказчица сама его отозвала. Но все задним умом крепки.

Впрочем, добрался быстро и без происшествий, только однажды крыса бросилась через дорогу и едва не попала под колеса, дурочка.

Дом заказчицы оказался мелкий и на краю парка. Намеренно неухоженный, весь извитый хмелём и диким виноградом, кое-как освещенный чахлыми фонарями и луной, днём он, наверно, был довольно мил, а ночью — откровенно зловещ.

Кларенс надеялся, что горячий чай ему все же предложат. Он припарковал велосипед у забора, постучал в дверь, и та сразу тихо отворилась. Видимо, его очень ждали. Сразу пахнуло в лицо очень тёплым, почти горячим воздухом. Да, с котлом явный непорядок.

— Хозяйка?

Откуда-то слева выскочила встрепанная женщина довольно почтенного вида и возраста. Поправила лезущие в глаза волосы, вытерла мокрые руки о бока.

— Пани Лина?

— Линка? Нет, я её мать. Она в прачечной, это по коридору направо и вниз. Вы ведь техник?

— Да.

— Идите же скорее!

Коридор, тесный и душный, довел до лестницы в цокольный этаж. В цоколе стоял жар как в аду, что, в общем, было понятно.

— Совсем взбесились! — жалобно воскликнула женщина значительно моложе хозяйки, кидаясь навстречу. — Со вчерашнего дня котел барахлит, то страшно холодно, то страшно жарко, но сегодня — это ж какой-то сумасшедший дом!

— Я разберусь. Позвольте…

В котле бесы и действительно устроили адскую вечеринку. Стало не до чая.

***

Сказка про Пана Возжика, в сущности, очень проста. По крайней мере, в том виде, в каком Ковжеку её рассказывала мать. Пан Ёжик этот, который из сказки, страдал от социальной депривации. Иначе говоря, никто не хотел с ним дружить, потому что он колючий. Но однажды он спас от лисы маленькую мышку, обернувшись вокруг неё комком. И, соответственно, стали они с ней дружить. Но вся пикантность истории заключалась в том, что ёжики переносят бешенство, хотя и не являются его источником и сами им не болеют. И стоило бы, в общем, не их колючек опасаться.

И мать объяснила Ковжеку, что они с ним как раз такие ежи. Он бешенства нет лечения, ни магического, ни фармакологического, как нет лекарства и от смерти в целом. Но есть разница, как умирать. И то, что от людей их таланта обычно шарахаются, так это не потому, что они заняты чем-то плохим, а просто потому, что люди боятся. Даже не их самих, а то, что их появление может означать. С этим нужно смириться. Всё ещё будет.

И у Ковжека действительно многое уже есть, тут мать права. Он доволен своей жизнью настолько, насколько это возможно для человека его профессии.

***

Кларенс четыре чёртовых часа договаривался с бесами, потому что экземпляры были интересные, краснохвостые, наверно, лесные. По крайней мере, в городе таких точно не встретишь. В общем, прихлапывать таких было обидно, а можно было взять для коллекции и исследования. Поэтому он их всячески завлекал, уговаривал, даже накапал им мёду из пузырёчка, прибереженного на такой случай. Бесы мёдом интересовались, но дичились и близко не подходили. Не тащить же их вместе с котлом.

В конце концов Кларенс взмок, разозлился и вымотался окончательно и сказал им:

— Тогда прихлопну нахрен. Задолбали.

И бесы как-то прониклись. Языка человеческого они, конечно, не понимают, но интонация их, видать, впечатлила. Они еще чуток попереминались, посопели, но потом послушно выкатились в подставленную бутыль и за стеклом тихо, тревожно заискрились.

— Нормально всё будет, — пообещал им Кларенс.