Мой профессор - волк! [полная]

Только ради того, чтобы успокоить свою совесть и позволить Маллори уже, наконец, отсосать ему так, как они оба хотят, он наклонился, отодвигая свою студентку так, чтобы посмотреть ей прямо в глаза, и мысленно приказал — именно мысленно, потому что если все эти суеверия имеют хоть какую-то почву под собой, приказ должен работать и без слов.

«Остановись, Стейси. Я больше не хочу никаких минетов и отпускаю тебя».

Голубые глаза поморгали. Потом немного еще поморгали, оглядывая его с всевозрастающим пониманием… и с таким ужасом, что он даже отпрянул.

А потом… потом хорошенькое личико Стейси скривилось и глаза ее медленно и обильно наполнились слезами.

Глава 11

На мгновение меня вдруг осенило — а что если притвориться, что я ничего не помню?

Но в следующую же секунду стало понятно, что это невозможно — слезы брызнули из глаз совершенно неконтролируемо.

— О, господи… — Макмиллан смотрел на меня, как если бы я была ожившим привидением или даже самим дьяволом — с совершенно ошарашенным выражением лица. Именно ошарашенным, а не виноватым — хоть только что принудил меня к тому, что у нормальных пар происходит месяцев через шесть-семь — где-то между признанием в любви и предложением руки и сердца.

Я вскочила, отбежала в угол, забилась между стеной и окном, закрываясь шторой. Которая тут же начала колоть и жечь — закрываться мне все еще не полагалось.

Плевать! Мне хотелось сгореть! Содрать с себя кожу, которая до сих пор еще сладко млела и жаждала продолжения.

Как?! Как я могла так себя вести? Что я за бл*дь такая, что мне достаточно приказать сделать минет и я уже несусь на всех парах, млею, теку и постанывая, втираясь в ногу своего абьюзера? Нет чтобы хоть как-то посопротивляться этому гребанному «приказу альфы»! С одеждой ведь я пыталась — пусть и безуспешно. А тут… будто всю мою внутреннюю порочность, всю мою натуру похотливую вывернули наизнанку, вытряхнули и вывесили на суд того, перед кем я больше всего хотела бы выглядеть чистой и непорочной.

Самое ужасное, что на языке все еще стоял этот его… вкус. Будто я все еще делала это — держала во рту здоровенный, гладкий и бархатистый орган, удивительно теплый и совсем не противный…

Я зарычала, мотая головой, будто сама была волчицей — ничего так не желая, как забыть это ощущение, забыть то упоительное ощущение контроля и власти над мужчиной, которое захлестывало меня, когда я думала, что делаю это по своей воле.

Опомнившись, Макмиллан бросился ко мне, по дороге стаскивая с себя халат, вытащил меня из-за шторы и пару секунд смотрел странным, пронизывающим взглядом, будто пытался в голову заглянуть. Потом накинул халат мне на плечи, закутывая, и почему-то кожу больше не жгло.

А вот это плохо. Потому что тут же ощущение приятной истомы вернулось, разлилось по всему телу, и захотелось не биться в истерике, царапаться или ругаться матом, а зевнуть во весь рот и потребовать, чтобы уложили в кровать и дали поспать хоть пару часов. Желательно в объятьях этого гада, над возбужденным членом которого я только что порхала как бабочка, стараясь заглотить его поглубже и подальше.

Ненавидя саму себя, всхлипывая и вытирая слезы ладонью, я метнулась к кровати, бросилась на нее, уткнулась лицом в подушку и разревелась уже во весь голос. Могу себе позволить — после всего, что произошло.

Явно не зная, что со мной дальше делать, Макмиллан медленно подошел.

— Стейси… послушай… Ну, не плачь, пожалуйста… Ты тут… действительно не причем… по всей видимости… — на спину легла неуверенная рука. Потом стала уверенной, массажируя мои плечи и шею над воротником халата.

Ну нет! Я не животное, чтобы меня укрощали поглаживаниями!

Передернулась, стряхивая его руку, села на кровати.

— Я — не причем, значит? — прошипела. — Ну, спасибо, профессор Макмиллан, за доброту вашу и понимание, а то уж я думала, что это я по своей воле решила отсосать мужчине, которого до сих пор видела только у доски! А больше вы ничего не хотите сказать?

Он слегка приподнял брови.

— Ты о том, чтобы я попросил прощения? У меня нет с этим проблемы, Стейси, но все же, я хотел бы напомнить тебе, что я понятия не имел о том, что происходит. И до, сих пор, если честно не понимаю… Я… не особо верю в магию, и у меня не было никакого основания тебе верить.

Я даже глаза закатила, несмотря на подавленное состояние. Профессор он и в шкуре оборотня профессор!

— Да как вы можете не верить в магию? Вы же сами — магия и есть!

— Нет, Стейси, — он упрямо мотнул головой. — Оборотни — не магия. Это природное явление, о котором люди просто еще не знают. И до сегодняшнего я дня я думал, что все это — истинные, телепатия, полное подчинение… все это — полная хрень… Господи, да я до сих пор так думаю!

Он вскочил и принялся быстро одеваться. Прощения просить не будет — с тоской поняла я. Вряд ли, конечно, мне станет от этого легче, но все же… а вдруг?

— Я ведь даже не знаю, с кем посоветоваться… Не к шарлатанкам же этим идти, черт бы их подрал…