Мой профессор - волк! [полная]

И в этот самый момент, когда горячая ладонь легла и сжала мою грудь поверх лифчика, когда глаза мои закатились в предвкушении губ там, где они были во сне… я вдруг поняла, к чему был весь этот разговор.

Поняла, почему всегда сдержанный, воспитанный профессор нависает сейчас надо мной, пихаясь в меня ширинкой, рыча и хватая зубами за шею… Почему называет «сучкой» и зачем заставлял лежать с завязанными глазами, а потом рвался ко мне в комнату, почувствовав мое возбуждение.

И что означает та страшная морда, которую я увидела вчера в машине — я тоже поняла.

— Ты… ты оборотень… — выдохнула прямо ему в рот, охая от каждого сжатия и прикосновения и выгибаясь под его рукой.

Он замер, тяжело и рвано дыша у меня над ухом.

Медленно, сантиметр за сантиметром, выпростал из порванной рубашки руку, по дороге неосторожно дергая напряженный сосок пальцами…

И поднялся надо мной, все еще опираясь на руку. Пьяный, затуманенный взгляд его постепенно трезвел, фокусировался и наполнялся здравым смыслом, который я почему-то меньше всего сейчас хотела видеть.

— Да, — ответил просто. Толкнулся в меня в последний раз, будто удержаться не мог, и отстранился весь, полностью, оставляя меня лежать на лавке — вздрагивающую и уже заранее замерзшую. — Я — оборотень, Стейси. И вчера ночью я невольно сделал тебя моей.

***

— Что со мной будет?

Да, я — эгоистка. Из всех возможных вопросов меня больше всего волновал именно этот. А не, к примеру, как вообще возможно изменить свою физическую форму и обратиться в дикое, хищное животное под названием волк?

Мы снова сидели порознь. Он — на стуле, спиной к окну, я — на лавке у стены, кутаясь в свитер и нервно переплетая пальцы. Возбуждение спало, но все еще теплилось где-то в глубине тела, готовое вновь разгореться от малейшей искры. Судя по лицу профессора, его состояние было примерно таким же.

Закрыв глаза, он медленно и глубоко дышал, откинув голову на стекло. Наконец ответил — все еще не глядя на меня.

— Волк внутри меня решил, что ты понравилась ему достаточно, чтобы пометить — сделать своей самкой, оградив от других самцов.

Что конкретно это означает, я догадывалась.

— Поэтому… вы меня хотите? — смущаться, задавая этот вопрос — после того, как его руки побывали везде, где только могли побывать — было странным, и все же я смутилась.

Макмиллан приоткрыл один глаз, окинул взглядом мой растрепанный вид и усмехнулся.

— А что, так заметно?

Я совсем раскраснелась, но смогла ответить в том же духе.

— Ну, не то чтобы… прям заметно… Но идею вы донесли.

Как бы то ни было, острить на скользкую тему секса было гораздо легче, чем обсуждать вещи, совершенно немыслимые для меня еще вчера.

— И, если я правильно понимаю, мне от вас… не скрыться.

Однако, похоже, шутки на этом кончились. Глаза профессора снова потемнели, на руке, сжимающей локоть, обозначились вздутые вены.

— Зависит от того, насколько сильно и надолго волк захотел тебя — есть разные градации желания подмять под себя самку — от спортивного интереса до инстинкта размножения. И так далее, вплоть до полной одержимости и невозможности отпустить.

Рана снова болезненно запульсировала, и я поморщилась.

Словно почувствовав это, он кивнул.

— Вот и еще одна причина укуса — рана не заживет, пока ты не переспишь со мной. Моя слюна в твоей крови отравляет тебя, а моя… близость — это своего рода антидот, который постепенно поможет тебе выработать иммунитет и излечит. К тому же у тебя появляется особый запах, который сообщает всем остальным, что ты занята.

— Навсегда… запах? — мой голос был настолько слабым, что я удивилась, что он его вообще услышал.

— Со временем, если я отпущу тебя, немного ослабнет. Но ты все еще будешь непривлекательной для обычных мужчин. Они будут тебя… бояться.

Он говорил уже почти спокойно, глядя на меня из-под полуприкрытых век. Будто лекцию читал. Мне же, наоборот, становилось все хуже и хуже от каждого его слова. Я ежилась, не в состоянии выносить его скользящий по мне взгляд, тискала себя руками и чувствовала, что от всего этого уже начинает подташнивать.

Наконец, не выдержала.

— Мне уже можно истерить или есть новости хуже этих?

— Есть и хуже, — неожиданно жестко ответил он. — Ты сможешь родить только от меня. Так что, если когда-нибудь захочешь ребеночка — обращайся, я к твоим услугам.

Слезы вырвались из моих глаз так неожиданно, что я даже лицо не успела закрыть. Так и сидела со стекающими из глаз ручьями.

— Зачем… зачем вы сделали это со мной…

— О! — профессор оживился. — Зачем, ты хочешь знать? Тут мы подходим к самому интересному. Затем, что даже в животном состоянии я, по всей видимости, очень не хотел отдавать тебя Расселу Блэкстоуну — это тот черный волк, который напал на тебя первым. Блэкстоун — тоже оборотень и довольно известный в наших кругах ублюдок. Он обожает метить самок и после забирает их к себе в гарем. Хочешь в гарем, Стейси?

Я помотала головой так сильно, что слезы разлетелись во все стороны.