Мой личный доктор

— Слушай, доченька, а он красивый, может, мы не будем поливать его из чайника и ты ляжешь рядом?

— С какой целью, мама?

Мы стоим у изголовья моей двуспальной кровати, наблюдая за тем, как Ткаченко, развалившись поперёк, обнял подушку и сладко спит.

— С такой, что тебе тридцать пять, а у меня всё ещё нет внуков.

— То есть ты, Наталья Викторовна, хочешь внуков от кого попало?

— Ну почему же сразу от кого попало? Сама же сказала, что молодой человек — доктор.

— И в каждой перевязочной у него по невесте.

— А нам только семечко нужно. Ты всё равно уже не сможешь с кем-то жить, разве что с Хомей, слишком затянула, привыкла одна. А вот внуки у меня должны быть.

Вздохнув, командую:

— Поливай!

— Не могу. А если молодому человеку не понравится, что мы разбудим его таким образом?

— Ему и не должно нравиться. Мы пытаемся его выставить вон.

— В тридцать пять лет таких мужиков из квартиры не выставляют. Уля, он же как зарытое в земле сокровище.

— Этому сокровищу, мама, от твоей любимой доченьки нужно только одно!

— Что не так уж и плохо, когда тебе тридцать пять!

Охаю.

— Давай мне, мама, чайник, я полью его сама.

— Последние пальцы поломаешь. Тяжёлый чайник на четыре литра. Куда его удержать двумя пальцами?! Как вообще получилось, что этот привлекательный мужчина с высшим медицинским образованием валяется у тебя в кровати?

— Он пришёл проверить, с кем я живу. Прошёлся по квартире, покрутил одинокую зубную щётку и розовые тюбики в ванной. И, сняв туфли, грохнулся лицом вниз, заявив, что очень устал.

— Интересный экземпляр.

— Ты и про Шурика так же говорила.

— Он принёс ромашки с маминой дачи, меня подкупило. Но теперь я повелась на внешность и переметнулась.

В стомиллионный раз закатываю глаза.

— Ты будешь лить или нет?

— Ладно, — зажмурившись, мама, в лучших традициях романтической комедии советского кинематографа льёт тоненькую струйку на лицо Ткаченко.

Встрепенувшись, доктор машет руками, отбрыкивается, просыпается.

— Что происходит?

— Это душ, Константин Леонидович, он у нас каждые полчаса срабатывает.

— С ума сошли! — Стряхивает воду с волос.

— Пока нет, но, учитывая чёрную полосу в моей жизни, есть очень большая вероятность, что сойдём.

— Кто вы? — округлив глаза, смотрит на мою маму.

— А сложить два плюс два никак? Это моя мама. Наталья Викторовна. Она пришла ко мне помочь избавиться от вас. Мне надо спать в этой самой кровати, а вы её заняли.

— Вы уже спали сегодня, Ульяна Сергеевна! Достаточно. — Вытирает моей простынёй лицо, косится. — Теперь понятно, откуда у вашей дочери такое искромётное чувство юмора.

Мама заливается смехом, восприняв это как комплимент.

— Он такой интересный.

— Это пока пальцы тебе не прищемил крышкой от унитаза!

Глава 13

— Не слушайте её, Наталья Викторовна. Я таким не занимаюсь, — используя всё своё очарование, улыбается доктор и, поднявшись с кровати, мотает головой, чтобы проснуться окончательно. Тут же начинает медленно расстёгивать пуговицы. — Ну вот, рубашку промочили, теперь ждать, пока высохнет.

Вытаскивает из петель одну за другой белые пуговицы, а я как загипнотизированная наблюдаю за появлением между полами крепкой груди, коричневых сосков, рельефного живота. И кожа у него чуть загорелая, покрытая золотистыми волосками...

— Дочь, как хочешь, но нам нужно добыть его семечко! — заторможенно шепчет мама и толкает меня локтем, по-бабски охнув.

И спасибо ей за это большое. Потому что благодаря ей я выхожу из состояния транса. Как можно быть одновременно таким красивым и таким умным, талантливым?

Я не знаю даже, каким должен быть хороший врач. Наверное, работящим, выносливыми, сообразительным, смекалистым, уверенным в себе, спокойным, коммуникабельным. Он должен знать анатомию человека, различные заболевания и их проявления, симптомы и синдромы, правила оформления медицинских бумажек, в конце концов!

А Ткаченко точно хороший врач, значит, всё это про него!

— Мама, прекрати, мы позоримся! — Стараюсь не прогуливаться взглядом вдоль торса в распахнутой белой рубашке.

— Думаешь?

— Сто процентов.

— Тогда пошли на кухню. — Берёт меня мама под руку, и мы синхронно разворачиваемся. — Хотите чаю, доктор…

— Константин Леонидович, — помогаю.

— Хотите чаю, Константин Леонидович? — повторяет мама, и мы с ней, как офицеры почётного караула, шагаем в ногу на кухню.

— А я думал, чай уже был, — усмехается Ткаченко и идёт за нами, намекая на то, что мы полили его из чайника.

Кто бы меня облил после того, что я только что увидела под его одеждой. Мама с ошарашенным лицом подходит к шкафчику, достает заварочный чайник, коробки с полки. Начинает сыпать, ложку за ложкой.

— Мама, это кора дуба. Мне её стоматолог прописывал, рот полоскать.

— Ой! — Спохватившись, Наталья Викторовна высыпает всё это добро в раковину.

А Ткаченко, не удосужившись застегнуть рубашку, садится на табуретку между столом и холодильником.

— Мало того, что не выгнали его, так ещё и раковину теперь засорим.

Кидаюсь выгребать траву двумя пальцами со дна мойки. А мама ставит на плиту чайник. И достаёт с полки пакетики, ибо на самом деле рассыпной заварки у меня нет.