Мой личный доктор

Мама охает. А я, сидя на кухне на табуретке, откуда отлично виден коридор, смотрю на родительницу исподлобья. Хмурюсь. Затем возвращаюсь к своим делам. Пытаюсь почистить картофелину. Но проблема в том, что, учитывая количество здоровых пальцев, её надо держать при этом между коленок. Есть риск получить колото-резаную рану, и я не уверена, что это область деятельности доктора Ткаченко.

Кстати, о нём. Я уже десять раз поменяла мнение по поводу того, что его выгнала. Вначале я пожалела, потом подумала, что так и надо, дальше опять расстроилась, всплакнув, что не могу засунуть рулон туалетной бумаги в держатель для неё.

А ещё меня бесит Шурик, который звонит и пишет, называя мою жизнь вынужденным отпуском. Мол, хорошо тебе — отдыхаешь. Сам бы так отдохнул!

— Ты всё испортила?! Ты его выгнала?! — всплеснув руками. — Неужели ты не заметила, как сильно нужна ему?

Я удивлённо приподнимаю брови, колупая картофелину.

— Ему нужна не я, а мои чресла.

Мать отбирает у меня картошку и начинает активно чистить. Стружка, заворачиваясь в красивую кудряшку, падает в кастрюльку.

— А мне нужны внуки! И я настроена крайне решительно!

— Бывает.

— Ульяна! — пытается достучаться. — Ну ты же не маленькая девочка. А если в итоге ты останешься у разбитого корыта? Тебе тридцать пять уже! Пора рожать!

Ничего не говорю, встаю, иду к мойке, мою два своих здоровых пальчика. Мама меня слишком хорошо знает, понимает, что я обиделась. Так мы и молчим какое-то время.

— Ладно, хрен с ним с доктором. — Обнимает меня со спины. — Сейчас пожарим картошки и пойдём гулять. Ты когда в последний раз в парке была? Сейчас, пока раннее утро, там мало народу и можно спокойно погулять вдоль набережной.

— Отличная идея.

— Ты, как твой отец, любишь обильный завтрак. — Продолжает чистить картошку мама. — Помню, когда он жив ещё был, все овсянку ели, ну яйца там варёные, творог, а ему кусок жареного мяса и макарон тарелку подавай. Картошку тоже любил.

Поворачиваюсь к ней и обнимаю в ответ. Немножечко грустно. Мы обе любили папу.

Полчаса спустя она помогает мне одеться, и мы спускаемся на улицу. Я живу в центре, и до парка совсем недалеко. Подышать действительно можно и нужно. А то я со своим чудо-отпуском заплесневею в четырёх стенах.

Мы прогуливаемся вдоль набережной и, несмотря на раннее утро, солнце очень сильно печёт, лучи играют в бурлящей воде реки. Как и говорила мама, людей действительно мало. Лишь иногда встречаются горожане, совершающие утреннюю пробежку, и собачники. Мама рассказывает о том, что скоро их с детьми ждёт новый конкурс. Я немного расслабляюсь. Забываю о том, что было накануне. Пока случайно не поднимаю глаза.

Прямо на меня с большой немецкой овчаркой на поводке идёт доктор Ткаченко. Да ладно?! Судьба, видно, издевается надо мной. Видимо, он, как и я, живет где-то в центре, неподалёку от парка.

У него красивая ухоженная собака с блестящей шкурой, а у меня кровь приливает к лицу. Я так сильно нервничаю, будто пришла на экзамен. Снова поступаю в институт. И сейчас решится моя судьба.

Почему так? Понятия не имею. Я же сама его выгнала.

А он такой красивый в своём чёрном спортивном костюме. Высокий и статный. Не скрываясь, смотрит прямо на меня. Правда, лицо такое суровое и строгое, будто я должна ему миллион и не отдаю четвёртый год подряд.

— Смотри, это же наш доктор. Вот это встреча! Это судьба. Боже мой, какая радость! — Мама в восторге.

— Просто поздороваемся и идём мимо, поняла меня, мама?

— От этого внуки не появятся, — бурчит она себе под нос. — Господи, какой он. Идеальный! Ты представляешь, какой мальчик от него родится? Если будет мальчик. А девочка? А если сюда ещё приложить его ум и старание! Ведь для того, чтобы стать хорошим врачом, надо приложить уйму усилий. Где мы такого донора найдём, Уля?

— Мама! — Останавливаю родительницу, а то дышит, как паровоз, и охает, как фанатка Джастина Тимберлейка.

— Ладно, молчу. В конце концов, это твоя жизнь. А то опять поссоримся. И пусть ты всё не так делаешь, но я же не могу прожить её без тебя.

В момент, когда мы равняемся, доктор, смотрит только на мою маму.

— Здравствуйте, Наталья Викторовна.

— Здравствуйте, Константин Леонидович.

Детский сад. Смотрю на него в упор. А он улыбается моей маме. Полный игнор. Как будто меня не существует.

Но всё портит его собака. Он пытается пройти мимо, но она лезет меня обнюхивать. Прям вот кидается и тычется носом.

— Фу, Граф. Нельзя!

— Какое оригинальное имя, — саркастически комментирую.

— Забыл с вами, Ульяна Сергеевна, посоветоваться, как мне собаку называть.

— Ой, да я вообще собак не люблю.

— Вы и людей не любите.

— Зато вы всех без разбору. Особенно женского пола.

Доктор улыбается моей матери.

— Наталья Викторовна, рад был встрече. Пошли Граф, нас ждут. Хорошего дня, Наталья Викторовна.

Он проходит мимо нас. Дальше по набережной, туда, где у последней лавочки стоит девушка с собакой чуть поменьше. Её я не знаю.

Настроение падает до нуля. Теперь свежий воздух только раздражает.

— Пошли, мама, не хочу больше гулять.