Мой янтарный берег (СИ)

Кольцо огня медленно сжималось. Ковер горел – беззвучно и бездымно – в двух десятках сантиметров от ног Олега.

- Отдай Ожерелье, – сказал Охотник. – И я позволю девчонке уйти. Будешь упрямиться – сгорите оба. Узнаете, каково было мне.

Олег смотрел так, словно пытался разглядеть что-то у него внутри, в самых мыслях.

- Слава…

- Я Косо, – поправил он. – Охотник из старой легенды, слепо преданный жадному Королю. Я Охотник, и убивать – моя профессия. Прости, Бэмби, я говорил, что это будет жестокая сказка. А теперь отдай мне Ожерелье.

Олег покачал головой.

- Я хочу поговорить со Славой.

- Тебе не о чем с ним разговаривать. Вернее, с нами. Не разделяй нас. Мы существуем и действуем вместе, как единое целое, – Охотник подумал секунду и добавил: – Как две черты характера. А сейчас мы очень некстати разошлись во мнениях, и одну черту пришлось немного приглушить.

Охотнику некогда было болтать. Язычок огня, оторвавшись от подрагивающего барьера, метнулся к девчонке. Комнату наполнил отчаянный визг. Язычок почти сразу исчез, растворился в воздухе, но девчонка продолжала скулить, схватившись за обожженный локоть.

- Halt ein!

Охотник не знал языка, но общий смысл уловил без труда.

- Я только начал, – пожал он плечами. – А она уже орет, как резаная. Кипятком и то больнее. Продолжим?

- Nimm, – выдохнул Олег.

Охотник склонил голову к плечу.

- По-русски.

- Бери! Забирай!

Охотник застыл, не веря ушам.

- Повтори.

- Я его отдаю, – сказал Олег уже тише. – Забирай Ожерелье и отпусти девочку.

Все еще не веря, ослепший и оглохший от неимоверного облегчения, Охотник поднялся из кресла и протянул руки. И даже коснувшись гладких тяжелых теплых бусин, продолжал не верить. Лишь когда в глубине золотистого камня вспыхнуло нездешнее сиреневое солнце, Охотник, наконец, понял, что все это по-настоящему. Ожерелье у него. Спустя столько веков ожидания дурацкая штука у него! Он будет жить еще очень, очень долго!

- Девочка, – напомнил Олег.

Охотник не мог отвести глаз от Ожерелья, но обещание надо было сдержать. В стене огня образовался узкий проход.

- Беги домой, – быстро заговорил Олег. – Давай же, Светлячок, хорошая моя, не бойся. Беги к маме.

- Нееееет! – тонко завывала девчонка. – Б-боююююсь!

Ее пронзительный, на одной ноте, вой мешал Охотнику рассматривать бусины. Потеряв терпение, он сделал то, о чем мечтал эти несколько недель – ступил в огненное кольцо, за шиворот оторвал ревущую малявку от Олега и, как нашкодившего щенка, вышвырнул за дверь. Положил ладонь на дверную ручку, сжимая в другой, свободной, драгоценное Ожерелье.

- Она уйдет, – сказал он. – А если и нет, огонь не выйдет за пределы этой комнаты. Он не повредит ей. Я выполнил свою часть договора?

Ответа не последовало, и Охотник, нахмурившись, присмотрелся. Бывший Хранитель, бледный, с посиневшими губами, сидел очень прямо, уставившись перед собой неподвижным взглядом. В широко раскрытых глазах плясал красноватый свет. Дыхание часто, с шумом вырывалось из приоткрытого рта.

Охотнику было все равно. Он развернулся, и комнату наполнил огненный вихрь.

*

Гера вылизывала ему лицо. Эта мысль всплыла в голове как-то очень четко, быстро, но подозрительно долго оставалась единственной. Плавала в затемненном сознании, словно одинокий буек посреди ночного моря. Попытки двигаться привели к пониманию, что тела он не чувствует. Это ему не понравилось. Слух? Зрение? Перед глазами было темно, но он никак не мог взять в толк, открыты ли они, так что это ничего не значило. А вот в ушах шумело – неоднородно, ритмично.

«Море, – подумал он. – Тут где-то рядом море».

С этой новой оформленной мыслью разом нахлынуло все остальное: холодная мягкость песка под спиной, свист ветра, серые, почти неразличимые на фоне темного неба ветви сосны… И ужас огненной ловушки.

Олег рывком сел, ощутил, как голова пошла кругом, и мягко откинулся обратно, пережидая приступ.

- Я думал, псина тебя съест, – сказали рядом.

Надо было что-то ответить.

- Долго… – Олег облизнул сухие губы. – Долго?

- Долго ли она тебя лижет? Секунд десять.

- Нет!

Пелена, затянувшая разум, начала рассеиваться, распадаться кусками, как туман от ветра.

- Долго ли ты был в отключке? Минут пятнадцать с перерывами.

Олег перерывов не помнил.

- Я вообще не знал, что от панической атаки можно загреметь в обморок, – заметил голос.

- Нечасто, но можно, – Олег снова попробовал сесть, на этот раз медленно, и у него получилось.

Вытерев мокрое от собачьей слюны лицо, он огляделся. Заросшая дюна, место, где лес мельчает до приземистых деревьев и кустов и переходит в пляж. Моря отсюда был виден лишь краешек и то с трудом. Просто разные оттенки темноты. И молнии – пока без грома, вспышками.

Гера, запыхавшись, виляла хвостом и трогала его лапой. Чуть поодаль, на утоптанной почве тропы, стояла коляска.

– А может, это не от панической атаки, – Олег ощутил, что снова способен выговаривать больше трех слов подряд. – Может, это от того, что ты пытался меня сжечь. Или это был не ты?

- Скорее я, чем нет, – уклончиво ответил Славка. – Две черты характера, помнишь?