Мой генерал

— В бане, в бане! Любимое место его — баня. Приедет из Москвы своей, первым делом кричит: маманя, затопляй баню! А чего ее затоплять, когда она у меня к его приезду всегда топлена? Говорит: маманя, в Москве не бани, а грех один! Вот, говорит, построюсь, тогда и баньку на участочке налажу, какую надо, а не в каких они тама парятся! Дом строит, — похвасталась нежная мать и сняла с губы гирлянду шелухи, — хозяйственнай! Жениться, говорит, хочу, маманя! А я ему — женись, сынок, только осторожненько выбирай, не сразу чтоб, а подумавши! А то подцепит такая, вроде Вероники вашей, так хоть пропади совсем!

Марина открыла было рот. чтобы заявить решительный протест — в том смысле, что Вероника ни за что на свете не пойдет замуж за такую гориллу, как хозяйственный сынок Валентины Васильны, — но вовремя остановилась.

— Щас бабусю нашу встретила, — после некоторой паузы задумчиво сказала Валентина Васильна, — уезжать наладилась! И полсрока не прошло, а она уезжать! Я ей — куда несет-то вас, Ирина Михална? А она — надо, говорит, мне, Валя. Невестка позвонила, беда у нее какая-то. Вот ведь как. Бабка в первый раз на курорте, а тут — на тебе!

Сильный порыв ветра занес под греческий портик дождь. Марина поежилась. В желтой майке с надписью «„Спортмастеру“ 10 лет» стало холодно.

Федор взял ее за руку.

— Извините нас, Валентина Васильна. Марине нужно… переодеться.

Пергидрольная тетка хихикнула, махнула рукой, но семечки свои не оставила, так и продолжала лузгать.

— Откуда она знает про забор?! — зашипела Марина, как только они оказались в холле. — Ее же там не было!

— Слухом земля полнится, — заметил Федор рассеянно, — особенно земля санаторная.

Он остановился возле конторки, за которой сидела администраторша, и сделал отвратительно сладкое лицо.

— Здравствуйте.

— Добрый денечек!

— Нам бы вот… в баню записаться, — сказал Тучков Четвертый своим самым дурацким тоном. — Можно это?

— Ну, конечно! — закудахтала администраторша. — Конечно, можненько! Секундочку, я только гляну, как там у нас с желающими. Утречком хотите или вечерочком? Вечерочком, наверное, да?

На этот раз Марина покраснела не сплошным цветом, а пятнами.

— Да нам, собственно, все равно. Ну пусть вечерочком.

— Тогда записываю сию минуточку. Фамилию и номерочек ваш?

Федор сказал фамилию и «номерочек», и они с Мариной оказались записанными в сауну на «двадцать ноль-ноль».

— А долго можно… париться?

— Сеансик у нас четыре часа. Вы, значит, до двадцати четырех часиков можете. Никто там вас не обеспокоит, но, когда времечко выйдет, могут поторопить.

— Сеансик, который сейчас идет, начался в четыре?

— Совершенно точненько!

И провожала их взглядом до тех самых пор, пока малиновый коридор не свернул вправо.

Тут Марина выдернула у него руку, за которую он, оказывается, все время ее держал.

— Что это за дикая комедия?! С баней?!

— Это не комедия. Может, мне, как Павлику, страстно захотелось в баню?

— Это не мои проблемы. Почему ты считаешь, что тебе все позволено? Зачем ты все время ставишь меня в какое-то идиотское положение?!

— В какое именно положение?

— Ты зачем-то сказал ей, что мы хотим в баню! Конечно, она решила, что мы пойдем в нее вместе! Господи, мама сойдет с ума, если только узнает, что я!..

Федор Тучков немного подумал, а потом сказал:

— Ты можешь не ходить, если тебе не хочется. Я бы лично сходил, раз все равно дождь.

— Да администраторша решила, что мы с тобой пойдем… вдвоем! Господи, это ужасно! Она теперь все расскажет Валентине Васильне, и пойдут слухи… дурацкие!

— И что тогда произойдет?

Марина как будто поперхнулась, замолчала и посмотрела на него.

Черт его знает, что произойдет.

Скорее всего ничего не произойдет.

Просто очень страшно, вдруг мама узнает, что ее дочь-профессорша проводит время с «ухажером»!

— Ты не понимаешь. Мама меня не простит.

Он пожал плечами:

— За что?

— Ты не понимаешь, — повторила Марина. — За все. Я ужасно себя веду.

— Зато мы узнали, что Павлик с четырех часов завалился в баню. Во сколько ты была в беседке в первый раз?

Марина помолчала, соображая.

— Точно до четырех! Наверное, даже еще до трех! Сразу после обеда.

Федор посмотрел на нее.

— Нет, — быстро сказала она. — Даже не думай. Павлика-то я ни с кем не перепутала бы!

— Ты приняла гипсового пионера с горном за Геннадия Ивановича.

— Ну и что? Там было темно, а я без очков вообще не очень хорошо вижу! Но все-таки не настолько, чтобы перепутать Павлика!

— Может, это был не Павлик, а гипсовая девушка с веслом?

Марина вовсе не хотела улыбаться, потому что они почти ссорились, и вообще пора исключить его из своей жизни раз и навсегда — может, получится хоть на этот раз? — вернуться в свой номер, засесть в кресло с книжкой и кружкой. И наплевать на всех без исключения полицейских комиссаров в выцветших и потертых джинсах, и на «приключение» тоже наплевать — жила она без всяких приключений и дальше проживет, ничего такого, вон Эдик Акулевич даже не знает, что приключения существуют!

— Почему ты так смотришь? — поинтересовался Тучков Четвертый, еще не до конца исключенный из ее жизни.

— Как?..