Мои друзья святые. Рассказы о святых и верующих

Архиерейская служба всегда долгая, но наконец, она закончилась. Архиерей вышел на амвон и сказал проникновенное слово про почившего старца и, благословляя народ, в окружении большого числа приглашенных священников направился к выходу.

Это было мое первое знакомство с носителем столь высокого церковного сана: я не знала, как подойти, что сказать… Из-за волнения я пропустила нужный момент. Архиерей уже поравнялся со мной, вокруг него образовалась толпа, началась обычная суета…. Отец Онисим издалека махал мне, мол, что же ты ждешь?

– Владыко, благословите! – отчаянно выкрикнула я.

Архиерей повернулся и поглядел на меня своим пронзительным взглядом. В моих руках был большой альбом.

– Вот… – я протянула ему альбом. – Это вам!

Сотни любопытных глаз устремились на меня. Архиерей протянул ко мне отеческую свою руку и принял книгу. Я чуть не расплакалась: как у Бога все удивительно просто.

– Похвально! Благодарим, – произнес он. – По какой причине такой прекрасный подарок мне?

Это был духовный экзамен, я чувствовала… Как же все объяснить в нескольких фразах? Народ вокруг нас замер.

– Когда мне предложили написать об Афоне, я сначала отказывалась. Если женщин на Афон не пускают, зачем женщине про Афон писать… Есть же мужчины, побывавшие там. Пусть и пишут.

– Действительно, – ободряюще улыбнулся владыка и передал мой альбом иподиакону. – И что же?

– Но издатели мои сказали: мы ведь просим не путевые заметки писать. Не обязательно профессионалу быть везде. Это и невозможно…

– Разумно, – подтвердил владыка.

– Я стала подбирать литературу по Афону, а ее очень мало. Читала и все равно очень сомневалась. И вдруг случайно прочитала вашу статью про Афон, она мне так понравилась! И почему-то мне показалось, что эта статья, как от вас мне благословение… – с замиранием сердца закончила я свой рассказ.

– Вот как! – улыбался владыка. – Господь благословит.

Сказал и со всей свитой направился к выходу. Тут подошел ко мне отец Онисим и спросил:

– Ну что? Как?

– Не знаю… Представляете, владыка взял мою книгу…

– Эка невидаль! Такую и патриарху не стыдно, – расстроился он. – Надо было внушить, что ты можешь для епархии писать. Чего растерялась?

– Да ладно! – улыбнулась я. – Пусть книги сами за себя говорят. Так приятно, что владыка мне столько времени уделил…

– А! – махнул на меня рукой отец Онисим. – С тобой каши не сваришь. Ладно, побегу отблагословлюсь от трапезы. Нет времени. Давай к машине, приду и поедем!

Я села на заднее сиденье – на переднем ждала супруга матушка.

Минут через пять мы увидели, что отец Онисим, торопясь обратно к машине, что-то кричит.

– Наталья! Наталья, выходи! Владыка благословил тебя на трапезу, – услышали мы.

– Вы что! – испугалась я. – Умру со страху.

– Отпоем, – ответил довольный отец Онисим. – Так прямо и сказал: очень жду.

– Меня? – не верила я.

– Тебя! Матушку-то вот мою не пригласил. Там, за столом, женщин нет, как на Афоне, – говорил довольный священник. – Давай, на выход без вещей.

И мы с ним направились к деревенской избе, в которой жил приснопамятный местный старец. Из сеней попали в коридор, в конце которого светился вход в комнату, оттуда доносился мерный стук вилок и ножей о тарелки. Заглянув из-за портьеры внутрь комнаты, я увидела, что из нее была вынесена вся мебель и поставлен сборный длинный стол, за которым сидели приглашенные батюшки – наверно, человек тридцать священников – и молча ели. Какая-то во всех чувствовалась скованность. Единственное свободное место было напротив владыки, который сидел при начале длинного стола, во главе сидел благочинный. У меня подкосились ноги.

– Вперед, Бог благословит! – отец Онисим подтолкнул меня внутрь импровизированной трапезной.

– С праздником! – робко поприветствовала я присутствующих.

На лицах священников застыл немой вопрос: кто она? На что архиерей ответил так:

– Прошу любить и жаловать. Писательница из Москвы, Наталья, – и указал мне место прямо напротив себя.

Я села: ни жива ни мертва. Отца Онисима втиснули на лавку среди сидящих на другом конце стола. Священники оживились. Произнесли здравицу за «дорогого владыченьку», который был очень прост в общении, но больше молчал. Мне казалось, что он видит меня насквозь – настоящий рентген. Я понимала, что напротив меня сидит личность историческая, человек, известный своим аскетизмом и молитвенным трудом, его имя вписано в летопись двух известных русских монастырей, как их первого восстановителя после советского запустения. Владыка был прекрасно образован и написал несколько богословских книг. Я чувствовала огромность личности владыки и не смела слова произнести.

– Что же наша гостья молчит? – ласково спросил владыка. – Расскажите нам что-то интересное про Афон. Отцы не читали столько книг про него. Нам, в провинции, будет очень интересно.

– Ой… – откликнулась я. – Я женщина. Как могу отцам про Афон рассказывать, куда женщин не пускают?

– Про Паисия Святогорца можно рассказать отцам… – посоветовал владыка.

– Благословите! – попросила я.

– Бог благословит.

– Я в него просто влюбилась! – воскликнула я.

Батюшки заулыбались.