Две уцелевшие машины остановились, из них бешено лупили по нам из автоматов. Пришлось немного подождать, когда начал стихать ураган выстрелов, магазины-то у них не резиновые. Из белой «Тойоты» выкатился на дорогу водитель, кувыркнулся в пыли, встал на одно колено, стрельнул коротко в сторону Узбека, пригнулся к земле и рывком бросился к арыку, где ему ничего уже не светило, поскольку он свалился прямо под ноги нашему ротному. Кулаков встретил его прикладом автомата, ударил точно в челюсть. Если бы не грохот выстрелов, шум пламени горевших машин, наверняка бы можно было услышать треск ломаемых костей. Дух серой тряпкой обмяк, выпустил автомат из рук. Капитан отбросил ногой его подальше от себя и вновь сосредоточился на автомобилях.
Забили тогда караван быстро и более-менее успешно. Установить, что именно и сколько оружия и снарядов везли в грузовичках, не представлялось возможным.
В уцелевших машинах обнаружили огромное количество наручных часов. Были там и электронные часики в металлической и пластмассовой оправе. Да каждый, наверное, помнит такие, с семью мелодиями, с калькулятором или без него. Были часы и посерьезнее – «Сейко», «Омакс», «Ориент». По праву победителей каждый из нас взял себе понравившийся экземпляр. Мне приглянулись «Омакс» с желтым, как тигровый глаз, циферблатом. Можно было взять и больше, но куда и зачем? Набили Юркин рюкзак целой охапкой трофейных часов, Кулаков на это только ухмыльнулся и одобрительно кивнул.
Во второй машине были вещи более нужные и полезные для нас. Там мы пополнили запасы продуктов. Итальянская тушенка в остром томатном соусе много раз радовала нас во время ужинов. Сок «Сиси» в маленьких жестяных баночках приятно разнообразил вкус воды из местных рек. Конфеты «Бат», кисло-сладкие леденцы в маленьких упаковках, тоже пришлись кстати.
Оставлять на дороге такие богатства никто из нас не решился бы, поэтому Кулаков распорядился отогнать с дороги автомобили и взорвать их. Сначала мы оттащили на обочину остатки взорванных «Тойот», потом Юрка поставил взрывчатку на уцелевшие, и мы спрятались в арыке. Раздались два взрыва. Все, каравана больше не было.
Дело шло к вечеру, уже серело, когда прилетела «вертушка», куда мы посадили того, со сломанной челюстью, загрузились сами, щедро отсыпали летунам часиков из Юркиного рюкзака, вызвав его неудовольствие, быстро погашенное умелым подзатыльником Кулакова. Летуны покачивали головами, мол, вот вы – демоны, разве ж можно так с вещами обращаться? Под вещами они, конечно же, не подразумевали бойца ограниченного контингента Юрку Сопилкина, почесывающего шею, совсем нет. Участок дороги, куда рассыпались после взрыва часы, напоминал фантастический инопланетный пейзаж, поскольку в наступающей темноте дорога подмигивала сотнями красных и зеленых глазков раскуроченной электроники.
Сквозь треснувшее стекло циферблата вижу, что духи держат нас уже около получаса. Огонь с их стороны то усиливается, то прекращается, начали экономить пулеметные патроны, стреляют из автоматов. Лежим, дышим в пыль. Я стараюсь выцеливать мелькающие пятна в амбразурах, но не получается никак попасть в них. То ветки кустарника отвлекают, то просто откровенно мажу, поскольку угол обзора из-под моего камня очень узок. Опять ковыряю почву под ним, расширяю обзор, углубляю яму. Духи заметили мои фортификационные усилия, сосредоточились на мне. Пули то смачно вляпываются в землю, выбивают из нее короткие вспышки пыли, то глухо ударяют в камень (он в ответ тоже глухо гудит), то просто посвистывают над головой. Ни то, ни другое, ни третье никак не веселит меня, заставляет вжиматься в нагретую землю, ощущать все ее неровности и грани мелких камешков. Духи все бьют по мне, слышу со стороны Кулакова и Мальца стрельбу, Шохрат подключается со своим «РПК», выбивает по стенам дота свинцовую дробь. Моджахеды переносят огонь на Узбека. Азартный Сержик вскакивает на колено, жмет на спусковой крючок даже тогда, когда автомат замолкает, а он все жмет и жмет.
– Ложись, дурак! – кричу ему. Сам удивляюсь, откуда слева от меня оказался Сержик, когда успел переместиться за соседний камень?
Этот валун я приглядывал для себя, хотел перекатиться за него до того, как более-менее обустроил гнездо. Видать, Сержику он тоже понравился.
Сержик все никак не ложится за камень, меняет магазин, вновь жмет на спусковой крючок. Автомат молчит. Блин, долбаный салабон! Опять ору ему:
– Ложись, урод! Ложись!
Сержик плюхается за камень, недоуменно смотрит то на меня, то на автомат.
– Затвор передерни, чучело! – Показываю на раму своего автомата, понимая, что Дизель не слышит меня.
Сержик кивает, улыбается смуглой, запыленной рожей, дергает затвор и опять стреляет по духам.
И вновь наступает чуткая тишина… Кулаков говорит с хрипотцой, не кричит, а именно говорит спокойным голосом, разве чуть громче обычного, напряженнее: