Мой дом на колёсах

Так и очутилась в моей гардеробной обезьянка Чичи, занявшая место на подоконнике. Она щурилась на яркий свет уличного фонаря и переходила за тенью к другому уголку окна. Цепь, которой она была теперь привязана к батарее, мелодично постукивала в такт её движениям.

Наблюдая за ней, я облегчённо вздохнула: это хорошо, что она не скучает по хозяину и ведёт себя спокойно, с интересом разглядывая каждый предмет. Каша, яблоко и апельсин были съедены ею с удовольствием. Я притворила дверь и спустилась вниз, за кулисы, к морским львам. Через полчаса – представление.

– Наталья Юрьевна! Что-то случилось с горячей водой. Совсем не идёт. Рыбу не сможем разморозить, – обеспокоенно встретили меня работники нашего аттракциона.

– Нужно позвать слесаря, и поскорее!

– Да они не идут: у них тоже чрезвычайное происшествие – что-то случилось с вентиляцией.

Я побежала к инженеру цирка.

– Очень прошу вас, у нас нет горячей воды. Мы не успеваем к представлению. Помогите!

– Вряд ли будет представление! Ничего не можем понять: отказала вентиляция. Вся система в порядке, а в вытяжной трубе будто домовые сидят и развлекаются. Поверишь и в чудеса здесь, в цирке. Ну что ж, пойдём проверим воду. Кто-то, видимо, перекрыл вентиль в гардеробной.

Ни в одной гардеробной неполадок не обнаружилось. Оставалась моя.

– Только не пугайтесь: там у меня новенькая артистка! Прошу вас… Чичи! – вскрикнула я, увидев оборванный конец цепочки, но обезьяны нигде не было.

– Ваша новенькая, случайно, не обучалась по слесарному делу? Ишь как вентиль закрутила! И без ключа, главное.

– Но где же она? – Я растерянно оглядывала гардеробную.

Обезьянка исчезла.

– Где? В трубу вылетела! Смотрите, куда ушла, а я домового вспомнил.

Под самым потолком зияла дыра, а решётка от вентиляции валялась на полу.

– Что же делать? Как её достать?

– Ваше животное – вам виднее.

– Да ведь она новенькая! Она меня ещё не знает.

– А как безобразничать, она знает?! Весь цирк на ноги поставила. Ловите её! И нечего церемониться!

– Легко сказать!

– Мы её сейчас холодным воздухом оттуда выгоним.

– Только не это: она простудится.

Передо мной чертежи, план цирка. Я живу и работаю в чудесных новых цирках и только сейчас, глядя на эти чертежи, вдруг робею, понимая, какие сложные системы механизмов поддерживают в них мою работу и жизнь. Цирк вдруг для меня стал другой, ещё незнакомой планетой, куда в железные дебри джунглей сбежала тоже ещё мало мне знакомая, но уже моя обезьянка. Я тотчас вспомнила про её дурные наклонности. Мысли мои были точно перепутанный клубок ниток: начало представления, вода, рыба – и беглянка Чичи.

«Погоня за преступником! Погоня! Вам даётся сорок минут».

Блуждая по куполу циркового чердака, с каждым ударом гаечного ключа по трубе я отсчитываю минуты.

– Здесь! – указывает мне инженер на круглую трубу в алюминиевых заклёпках.

– Труба разбирается?

– Пока мы её разберём!.. Это невозможно. Вашу артистку нужно выманить чем-то сверху.

Мой взгляд падает на карманный фонарик. Верёвку можно привязать к нему и опустить в трубу. «Удочка» готова. Опускаем. Ждём.

Никакого движения. Только бы проявились её дурные наклонности! Ещё пять минут… Никакого движения.

– Э! Вы же не умеете ловить рыбу! – Инженер выхватил у меня верёвку и стал крутить её, словно ёжиком чистил бутылку из-под кефира.

Из трубы слабо донёсся какой-то звук, и верёвка натянулась.

– Клюнула! Подсекаю! Тащите же!

Вместо сачка – мой халат.

– Попалась?

– Да! – перевожу дыхание, отвечая инженеру.

В халате барахтается Чичи, неожиданно ставшая трубочистом.

В гардеробной я прихожу в ужас от её вида. Не то чёрная, не то серая, со слипшейся шерстью, она беспрестанно чихает и каждый раз при попытке стряхнуть с себя пыль начинает точно в ознобе дрожать.

– Я тебя искупаю после работы, а пока привяжу так, чтобы ты уже никуда не сбежала, да ещё и сторожа поставлю. Сама виновата!

Сторожем к Чичи определяю маленькую дворняжку Запятую. Её несколько месяцев назад на реке Свислочи, когда я пасла Бемби, пришлось спасать от мальчишек. Сначала это была весёлая ватага ребят, за которой бежала с заливистым лаем тоже весёлая небольшая собачка. Собачка была смешной, как будто её растянули. Длинное туловище – как у таксы, уши – как у зайца, на лбу белое пятнышко, и только высоко поднятый пушистый собачий хвост безмятежно махал из стороны в сторону, показывая удовольствие.

Бемби тихо пощипывал травку, а я, надев тёмные очки, стала наблюдать за ребятами и собакой. Вдруг… Нет, этого не могло быть! Это, конечно, мои чёрные очки. Сквозь них померкло настроение всех, кто весело прибежал на берег. Я сбросила их и, не веря своим глазам, всё поняла. Камень, верёвка, наполненные страхом движения упирающейся собаки.