Мой чужой дом

– Это я с папой, – отвечает Фиби. – Он умер, когда мне было четыре года.

Я не признаюсь, что знаю об этом. Аномально теплой осенью Люк Линден утонул в одном из заливов полуострова Гауэр, о его смерти писали в газетах.

В тот день мы с Флинном ехали на поезде в Бристоль и, сидя друг против друга, обсуждали, не сбежать ли нам на Рождество в один из отелей Озерного края. Глядя в окно, я уже рисовала в воображении прогулки по серебристым от инея холмам и обеды в пабе с соломенной крышей, как вдруг заметила в темном стекле отражение газеты, брошенной каким-то пассажиром на соседнее сиденье. С разворота улыбалось знакомое лицо.

Я схватила газету, чем весьма удивила Флинна.

На черно-белом снимке действительно был запечатлен Люк Линден – он сидел за столом: нога заброшена на ногу, темные глаза пристально глядят из-под густой челки. Мы не виделись несколько лет.

«В воскресенье, рано утром, на пляж Ллангеннит выбросило тело мужчины. В погибшем опознали Люка Линдена, преподавателя Уэльского университета в Кардиффе».

Я быстро пробежала статью глазами, каждое слово казалось грозным и острым, как осколки стекла: «случайно утонул», «опасные течения», «остались жена и ребенок».

Неожиданно… Меня начало трясти. Столько времени я не позволяла себе его вспоминать!

Сорвавшись с места, я побежала по коридору вагона. Флинн кричал, звал меня, а я барабанила по светящемуся значку «Выход». Выпустите! Выпустите немедленно!

Дверь не открывалась. Вагон, покачиваясь, тронулся с места, за окном проплыла станция.

– Прошу прощения, – говорю я Фиби и, не в силах оторвать взгляд от фотографии, пячусь к выходу.

Наконец, руки нащупывают дверной проем, я выкатываюсь на лестничную площадку и захлопываю дверь.

В ушах шумит кровь. Значит, Люк Линден – первый муж Мейв…

Дрожа, на ватных ногах я спускаюсь по лестнице. Из глубины сознания отдает четкие приказы внутренний голос: взять пальто; взять ключи; уйти.

Из гостиной доносятся оживленная болтовня, резкий отрывистый смех сестры, клацанье бутылочного горлышка о край бокала. Я сдергиваю пальто с вешалки, одеваюсь, нащупываю в карманах ключи от машины.

Надо известить Мейв о моем уходе, иначе пойдут разные домыслы. Набрав в грудь воздуха, растянув губы в улыбку, я просовываю голову в дверь гостиной.

– Приношу свои извинения, но сегодня мне надо уйти пораньше. Срок сдачи книги не ждет!

Раздается удивленный шепоток. «Как? Уже? Вы же только пришли!»

– Я с тобой, – решительно говорит Фиона.

Однако я качаю головой и отказываюсь:

– Не стоит, сама доберусь.

Помахав всем на прощание, я выхожу в ночь.

Под ногами твердый асфальт, в легких – свежий воздух.

Какое-то время я стою у машины, положив руки на холодный металл, и глубоко дышу; сердце в груди ухает как молот. Ветер усиливается, раздувая расстегнутое пальто.

Под ногами колышется, качается земля. Я опускаю голову. Надо сосредоточиться на дыхании.

– Эль!

Вздрогнув как от удара, я медленно оборачиваюсь.

Передо мной, склонив голову набок, стоит Мейв.

– Все хорошо?

– Все прекрасно. Извините, что так убегаю. Просто надо заканчивать книгу.

Испытующие, твердые глаза Мейв буравят мое лицо, как будто она что-то знает.

– Мне показалось, вы разговаривали с Фиби…

Я сглатываю комок.

– Да, ошиблась дверью.

Мейв меряет меня долгим взглядом, затем кивает.

– Хорошей дороги!

Я вожусь с футляром для ключей и случайно включаю сигнализацию. На тротуаре вспыхивают оранжевые огни, ночь оглашает стаккато гудков. Тихо чертыхаясь, с горем пополам я отключаю сирену, громко захлопываю автомобильную дверцу и вставляю ключ в замок зажигания.

Перед глазами стоит холодное лицо Мейв.

Ей определенно известно, кто я.

Глава 29 Эль

Одна из сложнейших задач для автора – написание развязки. Проверьте первые черновики – на их страницах уже разбросаны намеки на то, чем закончится книга. Надо их просто найти.

Писательница Эль Филдинг

Свернув на подъездную дорожку, я паркуюсь перед домом, но из машины не выхожу. Фары погашены, ключ в замке зажигания, тихо щелкает остывающий двигатель.

Дом на вершине скалы величественен и одинок. Подсвеченные сенсорными фонарями деревья у входа отбрасывают на дверь зловещие извилистые тени, превращая крыльцо прибрежного коттеджа в готические врата.

На верхнем этаже горит свет. Я вспоминаю прямой эфир из пустого кабинета, открытую крышку сундука…

Выходить из машины ужасно не хочется, тем более идти в дом.

Все сплетается в один клубок: дом… книга… Мейв… Линден…

Ему полагалось читать лекции, а мне – посещать их и слушать. Ничего личного.

«Притворство». «Беспочвенное обвинение». «Лгунья».