Мои Белые Боги

– Сейчас буду врать, – со вздохом подумала Александра и верно состроила такую несчастную гримасу, что Отика сделал неверный вывод: – Горе от ума. Напридумывал себе, да? Скажи, тебя няньки учили шить? Говорят, они отличные швеи, – сказал Отика и встал на летающий круг.

– Немного, – с облегчением ответила Александра и встала рядом с Отикой, раз он уж приглашал лететь вместе. Круг в воздухе развернулся и, следуя направлению правой руки Отики, которая лежала на ограждении одновременно служащим пультом управления, поднялся выше, на горный хребет. Утро выдалось теплым и обещало светлый, летний денек. Отика продолжал сомневаться. Вдруг хмурился, вспоминал кроссовки, странную одежду, целый описанный мир с названием Земля, переводил взгляд на Сашу, сам себя уговаривал промолчать, аргументировал внутренние сомнения потерей памяти и спутанностью сознания и вроде разглаживалась складочка на лбу, как новая мысль подпитывала сомнения.

– Так кто убил Мурашу? – спросила Саша и услышала следующий рассказ.

После обнаружения тела несчастной целительницы начался обыск всех жилых секторов укрепления. Искали Сашу, искали свидетелей и выражаясь земными словами, улики. Ближе к ночи на тренировочную площадку первого уровня бодро вышагал некто Ириг(рид) – молодой человеческий мужчина, еще в детстве лишенный носа и ушей. Он перепутал день с ночью, потому что накануне участвовал в поедании галлюциногенных зеленых «мандарин», которые правильно называть каи. Ириг съел много каи и ничего не помнил о прошедших сутках. Его одежда была в крови. Аорон Уэарз разложил следы крови и кровь Мураши и образцы совпали. Современные земные лаборатории позавидуют такой скорости и мобильности исследований, что уж говорить о скорости вынесения и исполнения приговора. Вестники запрещают есть каи, каи одурманивает. Но за нарушение этого запрета наказания нет: просто забирают «мандарины» и отправляют отсыпаться. Суд был быстрым, Григ казнен прошедшей ночью через разрывание сердца.

– Это быстро, – успокоил Отика, – милосердный конец. Драгэти направляют силу, рывок, сердца нет.

– А если он не виновен? Его подставили: измазали кровью, он же не помнит ничего, то есть не помнил, – вздохнула Саша и наткнулась на крайне удивленный взгляд Отики. Как это говорится? Глаза на лоб полезли.

– Почему ты так решила? – спросил он.

– У меня есть доказательство, – чуть не выпалила Саша. Но доказательства пока нет. Нет его. Хала сказала, что припрятала найденную вещицу, и пока принести ее незаметно не получится. Надо выждать пару дней. Еще большой вопрос, что принесет милая Хала. Может эта вещь вообще не имеет отношения к убийству. Ну что ж мисс Марпл, вы не учли вариант совершенно случайного убийства. Некий молодой человек, подсевший на поднимающий настроение фрукт, совершает нападение и ничего не помнит. К сожалению, такое могло случиться. На Земле нечто подобное случается.

– А этот Ириг раньше на кого-нибудь нападал? – спросила Саша.

– Нет, – отмахнулся от вопроса Отика, как от малозначительного и глаза его приобрели нормальный размер, и он с сочувствием взглянул на девушку. В его голове все сложилось. Без всяких доказательств эта чудачка обвинила драгэти в ошибке. Жалко девчушку, видимо сильно по голове досталось.

– Вот такая моя репутация стала жертвой интриг и хитросплетений судьбы, – подумала Александра.

– Не оправдал Иригрид своего имени – защищающий мир света. Мы дали людям имена. Важно иметь красивое, доброе имя. Э, Айа, Ап, Погань. Ну что это за имена? Что ни говори имя важно. А тебе кто дал имя? Еще и двойное.

– Я не помню, – ответила Саша и отвернулась к сияющей утром лесной долине.

Глава 9

Швейную мастерскую устроили в одном из пиков горного хребта, поближе к вестникам и подальше от драконов. Снаружи ничего не выдавало наличия сверхсекретного объекта, разве что если подлететь совсем близко, можно заметить укрытую под каменным навесом террасу. Внутри это было совершенно замечательное помещение, которое впору назвать королевским залом приемов и если не основным залом, то точно запасным. Свет заливал мастерскую. Волнистые окна тянулись от пола до почти самого верха, снаружи они выглядели черными, внутри прекрасно пропускали свет, добавляя в него едва уловимый благородный серый налет.