Мои Белые Боги

Мураша встала с рассветными лучами и сразу же ушла открывать двери на уровне, так что многие слышали привычное поскрипывание и постукивание. После поела с женщинами на кухне, дважды прошла мимо «госпиталя» за питьем, торфом и свежим сырьем, как частенько бывало, тихо напевая «ориенооо, ориеноатро» – славься утро, доброе утро. И ушла в одну из первых ко входу кладовых. Больше никто ее живой не видел, шума борьбы не слышал. Мурашу ударили сзади по голове. Ударили лежавшим у входа маленьким каменным топориком – инструментом Мураши. Оглушили, а потом били, пока не стало совершенно ясно – целительница умерла. Убедившись, что бедняжка не дышит, убийца уложил тело ногами ко входу, разбитый череп аккуратно установил лбом на пол и чтобы лучше держалось, подпер голову разбитыми костями, вытянул руки по сторонам отрубил все пальцы и разложил их один за другим возле рук веером. Крови в кладовой было много, она сгустилась и кое-где подсохла пятнами. Пахло еще не трупным ядом, но невозможно ужасно. Пахло смертью. Саша с ужасом смотрела на тело несчастной травницы, так и не дождавшейся ее этим утром. Вполне возможно, Мураша не обернулась, не позвала на помощь, так как ожидала, что в кладовую вошла именно она. По уверениям бангки больше в кладовую входить никто не собирался.

– Зачем отрезать пальцы? – задумчиво спросил Грис.

– У бангки такого обычая нет. У людей тоже, – делано-лениво и высокомерно ответил Аорон, многозначительно взглянул на Сашу и продолжил, – мы искали тебя, сэвилья, добрую половину дня. Вдруг ты видела убийцу, испугалась, спряталась где-нибудь.

Это напряжение. Эти невысказанные вслух мысли. Каждый шаг в укреплении давался тяжело, каждый взгляд спрашивал, каждый вдох был отравлен подозрениями, хуже – обвинениями. Трудно «относиться к этому легче», когда тебя обвиняют в убийстве. Никто ведь не знал о назначенной на утро встрече. Или знал? Так, так, так. Они обсуждали утреннее рандеву вдвоем, но перед расставанием Мураша сказала довольно громко, что будет ждать ее утром. Слышали и люди, и вестники.

– Я этого не делала, – процедила Саша и в свою очередь нанесла слишком откровенный удар в дуэли намеков, – может это ты приказал подставить меня?

Послышался глубокий, осуждающий вдох. Да не один.

– Мы знает Аорона много человеческих жизней. Он не способен на подлость. Ты устала и не понимаешь, что говоришь. Ступай к себе, – отчитал ее единственный защитник и по-хорошему он, конечно, прав. Нельзя обвинять без доказательств, презумпция невиновности и всё такое. Саша огляделась по сторонам. Ей больше не верят, не доверяют. Смотрят настороженно. Еще там, на ступенях некоторые люди и бангки смотрели на новенькую по-новому. Некоторые и раньше не замечали ее: мало ли, появилась из неоткуда, что-то твердит о свободном от мориспен мире. На первом уровне укрепления треть обитателей с твердым диагнозом и не такое расскажут. Пусть драгэти Грис Форст и Отика рассказали, что Саша была с ними всю ночь, и утро, и день до момента возвращения в укрепление, в этом мире, в этих обстоятельствах хватило нескольких часов подозрений, чтобы тень виновности прочно зависла над Сашенькой. Потому что раньше ведь такого не было, чтобы убивала бангки, а как Саша появилась, так случилось. Новеньких обвинять легче.

Хала бесшумно подошла сзади, склонилась и позвала: – Сказали идти, сэвилья. Надо идти.

Аорон едва скрывал победный взгляд, милый Грис смотрел строго, Перекоос неопределенно пожал плечами, Отика положил правый локоть в левую ладонь, поглаживал несуществующую бороду и проницательно вглядывался в присутствующих.

– Нашли, чем отсоединили пальцы? Нет. Обратите внимание, как тонко это сделано. А голову разбили грубо, дико. Почему такая разница? – спросил Отика, когда Саша выходила из кладовой. Эмоции в ней кипели.

Если б она не улетела в кулькит с вестниками, то доказать собственную невиновность было бы куда сложнее, если вообще возможно. Аорон с самого начала видел в появившейся из ниоткуда, в разгар сражения с мориспен, Сашей – врага. Никаких обоснованных причин, ничего личного – просто военное время. Все чужаки – потенциальные враги, а тут еще здоровая девушка без переломов, увечий. Виновна или не виновна, осторожности ради нужно срочно избавиться. И план отнюдь не тривиальный. Да, да: Аорон не хотел портить отношения с Грисом, так что пришлось выдумывать.

– А пальцы-то зачем…, – задумчиво спросила сама себя Саша и остановилась. Сзади легонько врезалась Хала и два раза сказала «прости», глядя виноватыми, собачьими глазами.