Мой Армагеддон

– И для этого тебе нужен я? – Андрей с удивлением разглядывал Иисуса.

– Да, – кивнул головой Плотник.

– Не понимаю, – раздраженно сказал Андрей, с испугом (не сумасшедший ли напротив) освобождаясь от объятий Плотника.

– Я объясню, – ответил тот, усаживаясь рядом. – Богу для самопознания нужен ток, перетекание энергии, находящейся в равновесном покое, который запускается при наличии антипода самому себе.

Андрей смотрел на Иисуса непонимающим взглядом.

– Богу нужен анти-Бог, но Антипод не способен потреблять (для своего существования) в качестве пищи то, что имеется у Бога, а именно Любовь, ибо она сама поглотит его (Антипода). Человеку же, как незащищенной Искре Божьей, несовершенной (во времени) сути, «дарована» Свобода Выбора для…

– … того, чтобы стать пищей Анти-Богу, – снова перебил Андрей. – Здорово придумано. Ты это серьезно?

– Ты скор в суждениях, впрочем, как и всякое человеческое существо, – спокойно отреагировал Иисус. – Облаченный в «Свободу Выбора» дух проходит Путь Подвига, «ускоренный курс».

– Но почему так? – шевелил губами Андрей, механически перебирая руками мокрую сеть: – Зачем?

– Бог создал Человека для соединения двух миров, Горнего и Нижнего, Неба и Земли, – Плотник положил ладонь на ладонь: – Как скрепить две доски. Но Божественная Суть человека, единая по природе с Ангельским миром, «Блестящий гвоздь», легко проходила тонкий план, но, упираясь в плотные слои, полные сучков греха и сплетенных волокон пороков, гнулась и ржавела. Вытянутый обратно, развоплощенный «гвоздь» Господь не может править сам, это нарушение им же данной Свободы. Каждое новое погружение ржавого гвоздя ломает его сильнее.

Андрей, бросив сети, схватился руками за голову:

– Но это же замкнутый круг. Это несправедливо.

– Поэтому и нужен ты, – Иисус похлопал товарища по спине. – Бог не сам, но руками человека (твоими руками) может править сознание других людей.

– А как же ты?

– Я не могу, как и Отец, – Плотник тоскливо посмотрел на небо. – А про замкнутый круг ты прав.

– Правда? – рыбак заерзал на песке, сети, похоже, были окончательно забыты.

Иисус покачал головой:

– Человек сопротивляется Христосознанию и получает войны, одну за одной.

– А я думал, все войны из-за властолюбия, ну или, в крайнем случае, из-за женщин, – Андрей, потупив взор, замялся, видимо, припоминая чьи-то черные очи.

– Война, – голос Плотника зазвучал почти торжественно, – отрицание любви к ближнему, о чем и есть Слово Божье.

– Научи меня Слову, Учитель, – Андрей неожиданно сам для себя обратился к Плотнику.

Иисус, в который раз, улыбнулся:

– Вот ты и стал Первозванным. Слову Отца Небесного научить нельзя, его можно только принять, в самое сердце. Слово Отца – не звук, несущий истину, но энергия, истиной являющаяся.

Андрей почесал затылок:

– Настолько серьезно?

Иисус поднялся на ноги:

– Если Слово Божье вызывает побиение камнями глашатая, устами которого было произнесено, то сказанное самим Богом сотрет с лица земли всех человеков.

Потрясенный Рыбак несколько мгновений не мог вымолвить ни слова, а затем, сглотнув, выдавил полушепотом:

– Отчего столь разрушительна сила Его?

Сколько раз отвечал Плотник Андрею, нет, не этому, а тем рыбакам, носившим имя это, на подобный вопрос. Всегда казалось, что вот теперь, после такого откровенного знания, мир развернется к Богу, человек поймет пагубность своего Пути, сойти с которого ничего не стоит, но оставаться на нем – смерти подобно. Иисус подумал, может быть, он передает энергию Отца не так, как следует, возможно, иные земные слова, с другой интонацией и эмоциональной окраской выведут человечество из тьмы?

Он поднял руку, вздернул подбородок, прикрыл глаза, но … произнес обычную фразу:

– От людского несовершенства. Чем более грешен Человек, тем громче Слово.

– То есть, чем дальше мы от Истины, тем жарче огонь Содома, – выдал Андрей, вскакивая на ноги.

– Истину глаголешь, – похвалил его Иисус, – недаром Первозванный.

– Учитель, веди меня Словом, я готов идти за тобой, – рыбак склонил голову в знак покорности, а Иисус ответил: – Сделай Слово сетями своими, ибо буду править тебя, мой «ржавый гвоздь», дабы ты, строгий и светлый, мог нести Слово далее, помня, что у каждого «плотника» своя дюжина ржавых гвоздей.

Они обнялись и начали взбираться вверх по склону, на вершине которого устроилась маленькая, безымянная деревушка, со сгоревшей мельницей и пропахшей смолой и олифой плотницкой мастерской.

Рыбак жаждал знаний, неведомых ему, но ниспосылаемых самим Господом, чтобы «отнести» их людям, уставшим и покалеченным только что завершившейся войной, дабы поменять себя и больше никогда не ковать мечи и копья, но только кресты, что украсят храмы, в коих поселится всеобщая любовь.

Плотник же, глядя на воодушевленного Рыбака, знал, что крест, на котором распнут Андрея, уже готов, и новая война, еще более жестокая и кровопролитная, не за горами, но все равно радовался своему апостолу и продолжал верить в людей.

Взор Ангела

Не имей я зеркала, не знал бы, какой у меня нос.

Да вот только с таким носом лучше бы и не иметь зеркала.