Мой Армагеддон

В первом случае информация от Непознанного попадает сначала в «руки» души-Наблюдателя, которая затем передает ее (информацию) Эго-аспекту в полном объеме. Во втором – информация от Непознанного замыкается на Эго, а уж какая ее часть будет выделена из «центра» Визионеру – большой вопрос. Первый путь – духовность, второй – корысть. Делайте выводы … во сне.

И уж совсем просто понять, как тебе управлять своими сновидениями. Имеются две (кто бы сомневался в нашем-то мире) возможности. Либо разум, не без помощи и подсказки, подчиняет себе Визионера и, манипулируя «плавниками», контролирует действие видения или прерывает его по желанию, меняя пассивную, наблюдательную функцию аспекта за счет излишков активности Эго. В этом случае процесс познания ограничивается страхами испытаний, ленью преодоления и несовершенством узкого видения Защитника. Рыба, способная подняться выше, отвлекается на приятную, но малозначимую приманку.

Либо Визионер передает в мозг чистую картинку, удерживая себя в полном балансе, соблюдая при этом свои компетенции просто «очей души», отдавая на аналитику все и всем, что положено.

Рыба двигается напряжением тела и сокращением воздушного пузыря, отдавшись инстинктам, заложенным в ее суть Создателем. Это истинная гармония с собой и окружающей средой, душа творит то, чему предназначена … во сне.

Ну, а если ты готов «забыть» обо всем, чему учили в проявленном мире и что там же видели твои глаза, можем поговорить о присутствующих в сновидениях, на «театральных подмостках» иных актерах, душах других сущностей.

Кто они, персонажи твоих снов? Ответ прост (как и все в этом повествовании) – кому-то очень надо, есть те, кому не лень, а вообще, лезут всякие.

Интерференция (взаимодействие) чужих «сфер» происходит через пространство Невидимки. Он искуситель, подсовывающий «яблоко» и ясно, почему – Эго закрыто для чужих, Визионер «стоит на берегу», наблюдая течение событий безучастно и бесстрастно, а Ребенок, открытый ко всему и ничего не страшащийся, блокируется Защитником. Поэтому во снах ты (глазами Визионера) беззащитен, безоружен, слаб и вынужден пугаться и прятаться, о чем так истово «нашептывают» из сферы Эго.

Открытым остается только верхний канал Невидимки, отсюда выражения – «провалиться в сон» и «падать во сне».

Рыба, покинувшая сеть и вставшая на плавник в ожидании, имей в виду, что все – и корм, и угроза, – приходят «сверху», и я, если у тебя остались вопросы, появлюсь оттуда же. Встретимся … во сне.

Ржавый гвоздь

«Автор», в самом широком смысле этого слова, робкоголосый, застенчивый, сомневающийся, тот самый, чье присутствие едва уловимо, но осознание его наличия во глубинах собственной натуры заставляет жить тогда, когда этого совсем не хочется, всегда вынужден противостоять «Непререкаемому авторитету», настырному, самоуверенному, громогласному всезнайке, чье мнение остро и правильно, но послевкусие заставляет лезть в петлю.

Ничего не попишешь, Господь задумал этот мир, как диалог противоположностей, целое в непрерывном взаимодействии (отталкивании) половинок существование, как процесс выбора, бытие в прохождении между Сциллой и Харибдой.

Гению скульптора противостоит плотность мрамора, а глаз художника вынужден отмерять пропорции на пустоте холста, композитор ищет звучание в тишине и безмолвии, а плотнику в ответственный момент попадается под руку ржавый гвоздь.

Солдатская доля проста и заманчива – мозоли на ступнях, ложка холодной каши на завтрак, что был вчера, размазанная тонким слоем по желудку, да верный глаз ворога, сытый и согретый. Сидит, поди, вон в тех кустах у дороги, палец на курке у такого не дрогнет. Раздастся хлопок, и не станет вояки, оттого-то интендант, умудренный военной наукой и жизненной статистикой, вдоволь не кормит: чего продукты переводить, а уж коли останется жив солдатик – молодец, на тебе еще ложку каши…

Именно такой бедолага, худющий, изможденный, но довольный тем, что все еще жив, пылил не спеша по дороге, прямехонько с войны, а которой по счету – он давно сбился, и двигался солдат прямиком на войну, что пока не началась, но вот-вот должна была. Хотя, по правде сказать, не солдат он был вовсе, а простой деревенский плотник, и кто знавал его в лицо, именовали нашего героя Иисусом.

Каждый прожитый год добавлял ему бессмертия, а каждая пройденная им война – удивления, потому как род человеческий желал уничтожать себя беспрестанно и самозабвенно, несмотря на все уговоры Плотника-Иисуса не делать этого (даже во имя Христа, а такие побоища были на его памяти и отличались особыми излишествами в кровопролитии), а обратить кипящую в венах энергию на осмысление Слова Божьего с последующим претворением Святых Идеалов в жизнь.