Могучая крепость (ЛП)

— Я думал, это было достаточно ясно. — Он снова откинулся назад, скрестив ноги. — Давай, скажи Жасперу, что мы с тобой говорили об этом. Скажите ему, что я не могу поддерживать его решения как Великого Инквизитора, но я признаю, что это его решения как Великого Инквизитора. Что я не буду открыто выступать против него, но, в свою очередь, он не будет стоять у меня на пути к тому, чтобы благотворительные ордена — которые в любом случае находятся под общим контролем Казначейства — получали необходимую им поддержку. Скажи ему, что ты думаешь, что это мой способ подкупить собственную совесть. Лангхорн, возможно, ты даже прав! Но я также предлагаю тебе напомнить ему о погонщике драконов, который обнаружил, что ему нужна морковка в дополнение к кнуту. Он может оставить всё это слащавое подобострастие, всю эту слюнявую заботу «о массах» мне. Позволь мне справиться с этим — видит Бог, у меня это получится лучше, чем у него когда-либо получалось! И пока я всё ещё являюсь членом «Группы Четырёх», заслуга будет принадлежать «Группе Четырёх», включая Жаспера. Он доказал, что может терроризировать людей, заставляя их повиноваться. Теперь всё, что ему нужно сделать, это позволить мне купить их послушание, и он будет счастлив, я буду… удовлетворён, и конечным результатом будет укрепление его позиции, а не её ослабление.

Трайнейр нахмурился, в очередной раз застигнутый врасплох политической проницательностью Дачарна. Это был совершенно правильный способ представить аргументы Казначея Великому Инквизитору. Но кроме этого, это действительно имело смысл.

Он пристально посмотрел на собеседника, задаваясь вопросом, что именно изменилось внутри Робейра Дачарна. Что-то там изменилось, он чувствовал это, но не мог точно определить, что именно. Дело было не в том, что какая-то часть возрожденной веры Казначея исчезла. Не то чтобы ему вдруг стало комфортно от жестокости Клинтана. Даже не то, что он смирился с этим. Это было что-то… другое.

«Может быть, это просто потому, что Жаспер наконец-то доказал, что его нельзя контролировать. Может быть, это просто доза реализма, принятия, смягчающая весь его идеализм. И, может быть, это тоже не так. Может быть, это что-то совсем другое. Но это не значит, что он ошибается насчёт лучшего способа продать его Жасперу. И он ни в коем случае не ошибается насчёт важности поиска какого-то мотиватора, кроме простого ужаса! Это всегда было слепым пятном Жаспера. Если я только смогу убедить его позволить Робейру быть нашим… более добрым, мягким лицом, тогда, возможно, я действительно смогу исправить часть ущерба, который он наносит».

Он ещё раз посмотрел в глаза Дачарну, а затем, наконец, пожал плечами.

— Ладно, Робейр. Если моё посредничество в какой-то сделке между вами и Жаспером удовлетворит тебя, если ты дашь Жасперу гарантии, что оставишь вопросы Инквизиции на усмотрение Инквизиции, если он даст тебе полную свободу действий в том, что касается твоей благотворительной деятельности, я попытаюсь. И я думаю, что, вероятно, я добьюсь успеха… до тех пор, пока ты серьёзно относишься к этому. Но не лги мне. Если это тебя удовлетворит, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы продать это Жасперу. Но если я когда-нибудь позже узнаю, что ты не готов до конца выполнить свою часть… соглашения, я умою руки от того, что в конечном итоге с тобой случится. Это понятно?

— Конечно, понятно, — сказал Дачарн и снова удивил Трайнейра — на этот раз странно мягкой улыбкой. — Ты знаешь, во многих отношениях Жаспер всегда был своим злейшим врагом. И одна из причин заключается в том, что он забыл — и я должен признать, что я тоже забыл об том — что иногда доброта, мягкость — такое же сильное оружие, как любой террор или наказание. Конечно, я полагаю, это не то оружие, которое подходит ему по конституции. Так что я уверен, что для нас — для всех нас — будет лучше, если он позволит мне позаботиться об этом за него.

III. Кабинет отца Пейтира Уилсинна, Улица Золотой Марки, Город Теллесберг, Королевство Старая Черис

.III.

Кабинет отца Пейтира Уилсинна, Улица Золотой Марки, Город Теллесберг, Королевство Старая Черис

Отец Пейтир Уилсинн невидящим взглядом уставился в окно своего кабинета.