Могила галеонов

С самого начала «английскую экспедицию» короля Филиппа преследовали неприятности. Уже через несколько часов начало штормить. А когда стали открывать бочки с припасами, оказалось: питьевая вода гнилая, как в болоте, сыр заплесневел, а вяленое мясо безнадежно испорчено. Ограбление испанского побережья, учиненное Дрейком, принесло плоды. Сказалось и то, что флот слишком долго держали в гавани. Вскоре море было усеяно выброшенной с Армады гнилой провизией, превратившейся в корм для морских птиц.

Через три недели после выхода из Лиссабона часть кораблей были уже настолько потрепанными, что нечего было и думать об их участии в сражениях, а число больных множилось, как будто в военное время. Флот между тем только еще достиг Коруньи.

— Ну, теперь нас заведут в Корунью, — заметил Манион, как всегда, способный предсказать действия испанцев. Но необходимость в этом была и так очевидной. Сидония действительно велел флоту сделать остановку в Корунье, намереваясь отремонтировать часть кораблей и снова запастись провиантом. Следовало также оставить больных на берегу, чтобы они не заражали здоровых. В довершение невзгод страшная буря раскидала две трети испанских кораблей по всему Бискайскому заливу.

— Вот холера! — ворчал Манион, с тоской глядя на берег, когда судно стонало под ударами волн. Он стал более жизнерадостным, когда «Сан-Сальвадор» наконец вошел в Корунью, а сам Манион смог не просто сойти на берег, но и зайти в таверну.

— Вы ведь, кажись, хотели попасть на флагман? — спросил он Грэшема, когда они, стоя на берегу, обозревали обширный флот. Манион прижал к себе мех с вином, словно мать младенца.

— Мне следовало прежде всего увидеться с Сидонией, — ответил Грэшем. — Рядом с испанской знатью английские дворяне выглядят демократами. Он гордец и едва ли станет разговаривать с англичанином невысокого происхождения, да и для шпионов у него вряд ли найдется время. И все же я должен уговорить его сделать меня своим советником, чтобы мои знания не пропали без нужды.

— А что, если он не захочет принять игру? — спросил Манион, в чьем чреве вино подогревало словоохотливость.

— Тогда, — грустно ответил Грэшем, — я рискую ни за что потерять все, что я люблю.

— Испанцы могли бы побольше помочь вам в этих делах, после всего, что вы для них сделали.

— Они мне много помогали в то время, когда я работал на Англию, — ответил Грэшем. — К тому же шпионов никто не любит.

Но оказалось, встретиться с Мединой Сидонией не так уж трудно. Грэшем представил рекомендации герцога Пармского слугам, охранявшим виллу, которую занял герцог Сидония на берегу. Через день хозяин вызвал англичанина.

Его приняли в темной и холодной комнате, но вино на столе стояло отличное, а сам герцог был любезен. От него исходило чувство власти и уверенности в себе. Грэшему подумалось: люди, разговаривая с этим человеком, невольно понижают голос. В углу комнаты сидел секретарь, готовый тут же начать записывать все, что потребуется. Рядом с герцогом в почтительном ожидании стоял худощавый, болезненного вида субъект.

— Я — переводчик с английского при его светлости, — объявил он гордо.

— Герцог Пармский хорошо отзывается о вас, — сказал Сидония. Он обладал умением с достоинством нести свою власть, отчасти потому, что происходил из старинного рода, члены которого привыкли к повиновению окружающих, но отчасти это было его личное свойство. — Он говорит, вы храбро и умело сражались за наше дело три года, с большим риском для собственной безопасности. Это подтверждают и письма из Эскориала. Как давно вы встречались с герцогом?

— В марте, милорд, — отвечал Грэшем.

— И как он смотрит на вещи?

— Как вам известно, милорд, он собрал небольшие суда и баржи в каналах. У него нет глубоководных портов, но он надеется вывести свои войска из каналов через Дюнкерк под покровом ночи, имитируя поход на север. Есть две ключевых проблемы. Во-первых, голландские легкие суда хорошо вооружены и могут плавать даже в самых мелких водах. Но таких судов не очень много, а сами голландцы измотаны войной. Кроме того, часть их желает вторжения герцога в Англию, так как они полагают, что в его отсутствие мятежники скорее добьются победы у себя на родине. Герцог хочет обмануть голландцев, поскольку они и сами хотят быть обманутыми, особенно надеясь на то, что ваша светлость направит часть более мелких судов ему на помощь.

— Ну что же, неплохо, — заметил Сидония. — Каков же второй ключевой вопрос?

— Сможете ли вы отрезать английский флот от его кораблей? Герцог Пармский полагает: для вас достаточно блокировать английский флот. Не обязательно даже громить его и топить корабли.

Герцог Медина помолчал и подумал немного. Затем он сказал:

— И вы говорите, что ходили с Дрейком в Кадис?

Грэшем вкратце рассказал ему о своем участии в знаменитом рейде.

— Никто лучше меня не осведомлен об английском флоте, — добавил он. — Я предлагаю вашей светлости воспользоваться моими знаниями по своему усмотрению.