Могила галеонов

Они видели Лизард сквозь тучи, гонимые ветром. Армада шла вперед страшно медленно из-за неповоротливых грузовых судов. А затем Грэшем и Манион увидели английские корабли. Слева от них, между Армадой и берегом, находилась небольшая группа кораблей, а за ней — главные силы флота. Ветер, как назло, оказался попутным для противника. Один из мелких английских кораблей быстро скользил по волнам в сторону испанского флота. Его нарочно и выслали подплыть поближе. С корабля сделали холостой пушечный выстрел, после чего он повернул назад.

— Офицеры — поганцы! — проворчал Манион. — Строят из себя героев и подставляют хороших ребят.

— Что они делают? — изумленно спросил Грэшем.

Группа из семи английских кораблей приблизилась к одному из флангов Армады. Испанцы попытались взять их на абордаж, но те начали маневрировать, уклоняясь от непосредственного столкновения и постоянно держа противника под артиллерийским огнем. Это была просто стычка, как будто борцы-соперники проверяли силы друг друга перед решительной схваткой. Однако тот, кто являлся командиром на этом фланге, повел свой корабль и вспомогательное судно прямо на англичан, позволив им окружить себя.

— Ну, это нарочно, — протянул! Манион. — Англичане подумают, что их можно взять задаром, подойдут поближе, попытаются их взять на абордаж, а второй испанский корабль попробует сделать то же самое с кем-то из англичан. Начнется общая свалка, а испанцам того и надо.

Непрестанная канонада противника.

Она, видимо, практически не причинили ущерба испанскому флоту. Наконец Сидония послал свой огромный флагман на подмогу, и вскоре первый испанский корабль снова оказался в окружении своих судов, а англичане отступили.

— Ну, и кто же выиграл? — озадаченно спросил Грэшем.

— Ничья, — пожал плечами Манион. — Испанцы не могут взять англичан, а англичане не могут близко подойти к испанскому флоту.

Расстояние между большинством испанских кораблей составляло не более пятидесяти метров. Если бы между ними вклинилось английское судно, оно очутилось бы под подавляющим огнем противника, и его неизбежно взяли бы на абордаж.

— Флот ощетинился как еж, — продолжал Манион. — Умно придумано, этого у них не отнимешь. Только ежа все же можно поймать, а вот испанский флот ничем не накроешь.

Они повернули головы, услышав звон колокола, созывавшего моряков на мессу. Оба они заметили какого-то голландца, возившегося с пороховыми бочками на корме. Никто другой, по-видимому, не обратил внимания на странного пушкаря. Они успели заметить зажженную спичку у него в руке, а затем увидели, как он вдруг быстро перемахнул через перила и бросился в воду. Тут его заметил кто-то из офицеров, повернулся в его сторону и открыл рот… Но что он хотел сказать, уже никому не было суждено узнать. Раздался страшный взрыв. Три вспышки последовали одна за другой в мгновение ока. Сначала взорвалась пороховая бочка, которую голландец поставил отдельно от других, затем — три остальные бочки с порохом, находившиеся на корме, и наконец произошел самый мощный взрыв, когда пламя достигло порохового склада на палубе рядом с кормовой башней.

Грэшем и Манион находились в носовой части судна. Оба они, увидев прыжок голландца, повинуясь инстинкту, последовали его примеру и тоже выбросились за борт. Грэшем ощутил ослепительную вспышку взрыва даже с закрытыми глазами и почувствовал, как огромная сила перевернула его в воздухе, словно перышко. Глаза его открылись сами собой, и тут он почувствовал страшную боль в барабанных перепонках — его оглушило взрывом, а затем увидел обломки корабля, разбросанные по воде, и людей, выброшенных в море силой взрыва.

Несколько раз он погружался в воду и пытался подняться на поверхность, и наконец ему удалось вынырнуть. Теперь он ничего не слышал! Грэшем зажал нос большим и указательным пальцами и сделал резкое глотательное движение. Теперь к нему вернулся слух — он услышал вопли раненых и покалеченных. Какой-то человек пытался выплыть, вцепившись в доску. Еще одному оторвало ногу и руку по локоть. Вслед за слухом к Грэшему вернулось и обоняние, и он почувствовал вонь — пахло, конечно, горящим деревом, но был и гораздо более страшный запах — запах жареного мяса. Люди погибали в огне…

— Смотри! — крикнул Грэшем. — Лодка! Лодка с «Сан-Мартина»!

* * *

Испанский флот быстро начал операцию по спасению попавших в беду.

Грэшем и Манион, отягощенные мокрой одеждой, старались доплыть до одной из лодок, присланных с флагмана. Они видели, как на лодку пытались втащить чье-то обгорелое тело, но оно сорвалось обратно в воду. У моряка, тащившего это тело на лодку, открылась сильная рвота.

— Должен быть какой-то более легкий путь на этот вшивый флагман, — проворчал Манион, выплевывая изо рта морскую воду, когда влез на спасательную лодку, отвергнув предложенную ему помощь.